Однако Лука не соглашался. Вместо этого он научил меня доставлять ему наслаждение с помощью рук и языка, а однажды, мрачной осенней порой, довел меня до настоящего экстаза.
День выдался на удивление непогожий: серое небо, моросящий дождь, порывистый ветер, от которого гнулись деревья. Ни о каком свидании в саду не могло быть и речи. Лука встретил меня в коридоре перед покоями Катерины и шепотом пригласил на свидание в кладовую рядом с потайным кабинетом.
Когда дело шло уже к вечеру, я, как обычно, испросила у госпожи разрешения на так называемую прогулку.
— Что-то погода совсем неподходящая, — заметила она, лукаво усмехнулась, увидела мое понурое лицо, широко заулыбалась и согласилась: — Ладно, ступай, только не простудись!
Я пробормотала что-то невнятное о прогулке по коридорам, сделала реверанс и поспешила из половины графини к покоям Джироламо, к кладовой с канцелярскими принадлежностями, примыкавшей к кабинету писца. Прошло уже много времени с моего последнего визита в этот сумрачный чулан, но здесь почти ничего не изменилось — полки по-прежнему были забиты бумагой и перьями. На полу оставалось место для двоих, но только в том случае, если бы они лежали, тесно прижавшись друг к другу.
Хотя кое-что теперь все-таки было по-другому. Во-первых, рядом с полками стоял Лука с зажженной лампой в руке, во-вторых, холодный пол был застелен темно-синим шерстяным плащом. Когда я открыла дверь и вошла, Лука поспешно поставил лампу на полку и быстро запер за мной дверь. Только тогда мы обнялись.
Он целовал меня, так крепко прижимался всем стройным, дрожащим от волнения телом, что мне пришлось отступить на шаг назад, чтобы не упасть. Я отвечала ему с не меньшей страстью, хотя мое внимание все-таки несколько отвлекал плащ, расстеленный на полу. Означает ли он, что Лука собирается лишить меня невинности?
Я протянула руку к низу его живота, но он отвел мою ладонь в сторону и выдохнул мне в ухо:
— Сегодня не моя очередь. Приляг, Дея.
Я опустилась на тонкую синюю шерсть, головой в сторону графских садов и ногами — к запертой двери. Лука встал рядом со мной на колени и осторожно поднял подол платья и нижние юбки, обнажая мне ноги и бедра.
— Ничего не делай, — прошептал он. — Просто лежи.
С этими словами Лука начал легонько поглаживать мои ноги и живот, отчего меня охватила дрожь. Усилием воли я заставила себя лежать неподвижно и закрыла глаза.
Руки мужчины снова прошлись по моим ногам, затем скользнули к бедрам. Я сейчас же раздвинула ноги и негромко застонала, когда его пальцы и ладони принялись гладить внутреннюю поверхность бедер, прикасаясь нежно, прямо как перышко. В следующий миг он уже стоял на коленях между моими ногами. Я хотела притянуть его к себе, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, но он отвел мои руки и склонился над животом так низко, что я ощутила у себя на лобке его теплое дыхание.
Лука снова принялся гладить мне бедра, медленно приближаясь к треугольнику волос под животом, а затем нежно положил на него руку. Я крепко зажмурилась, стараясь не вспоминать о Боне и не стыдиться происходящего. Я сосредоточилась на ощущениях, какие доставляли пальцы Луки, касавшиеся самых укромных уголков моего тела. Я начала расслабляться, дыхание ускорилось, рот приоткрылся, а его пальцы все так же медленно поглаживали живот и бедра.
Когда я ощутила, что больше не в силах сдерживать нарастающее желание, ладони Луки чуть спустились и шире раздвинули мне ноги. Я ахнула, почувствовав там язык, который прикоснулся к маленькому бугорку плоти, спрятанному в складках кожи. Затем Лука распрямился, положил на это чувствительное место пальцы, принялся массировать его круговыми движениями, и я выгнулась дугой от наслаждения.
Затем он соскользнул к входу во влагалище, погрузил внутрь одну фалангу, затем две, и в следующий миг весь его палец оказался внутри меня.
Лука принялся двигать пальцем, сначала медленно, затем все быстрее и сильнее — я вжалась бедрами в пол и застонала. Я нестерпимо хотела Луку, но, прежде чем успела что-либо сказать, он снова начал массировать то самое чувствительное место, не переставая двигать пальцем во влагалище.
От наслаждения я позабыла обо всем. Я извивалась на полу, не заботясь о том, что нас могут обнаружить, вообще ни о чем, кроме того волшебства, творимого пальцами Луки. В какой-то миг он убрал одну руку и посмотрел на меня. Что-то белое и мягкое легло мне на лицо. Это был его носовой платок.
— Нам нельзя шуметь, — прошептал он. — Сунь платок в рот и, когда настанет время, прикуси, чтобы не кричать.
— Кричать? — Я с недоумением нахмурилась.