Наконец-то! Вчера мы приехали в Венецию. Я совершенно измотана, но в таком восторге, что не могу заснуть, поэтому сама пишу тебе это письмо, сидя на пуховой перине, которая даже мягче моей.
Я еще не видела городов, похожих на этот, который стоит прямо в море. Чтобы попасть в город, нам пришлось оставить лошадей и повозки и погрузиться на лодку, украшенную гирляндами цветов и обтянутую золотой материей. Таким изящным способом мы попали в Гранд-канал, а затем — ко дворцу со множеством колонн, в котором живет герцог, точнее, дож, как называют его здесь. Один фасад здания выходит на улицу, а другой — на море, и волны омывают фундамент. Я понятия не имею, как выживают венецианцы, — кажется, хватит одной большой волны, чтобы смыть весь город.
Во дворце дожа нас с Джироламо принимали с большим размахом и церемониями, примерно так меня встречали, когда я приехала в Рим. Дож ждал у входа, чтобы приветствовать нас. Он очень приятен внешне, обладает изящными манерами, бодр и весел не по годам, но лицо — увы! — выдает истинный возраст. Я знаю только одного человека, отличающегося таким же дружелюбием. Это наш гость из Флоренции, имя которого нельзя называть. В знак своего высокого положения дож носит золотую шапочку с тупым рогом на затылке, которая плотно обхватывает голову.
Переезд до Венеции был очень трудным; возможно, причина в дорожной тряске, но ребенок в утробе кажется мне невероятно тяжелым и я ужасно устаю. Завтра Джироламо предстоит важная встреча, а меня весь день будут развлекать городские дамы. Хочу посмотреть площадь и церковь Сан-Марко — туда нет дорог, а вокруг одно только море.
Дома в городе очень красивые, хотя им и далеко до кардинальского дворца в Риме. Но особенную прелесть постройкам придает игра солнечных лучей на воде, отчего улицы как будто светятся как-то мягко, романтично. По вечерам стены дворцов приобретают все оттенки закатного солнца, отчего вся Венеция становится розово-золотистой.
Прошу тебя, сразу же напиши мне ответ. Меня терзают скверные предчувствия, но будет легче, если я получу твое письмо. Мне сильно тебя не хватает.
А сейчас пора спать.
Горячо привязанная к тебе
Р. S. Джироламо требует, чтобы я напомнила тебе: под страхом смерти ты не должна показывать эти письмо посторонним, даже из числа наших придворных. Разумеется, если о нас будут спрашивать, мы в Романье. Ни слова о Венеции.
Тянулись одинокие недели, скрашенные только любовными письмами Луки. Я перечитывала их снова и снова.
«Любимая, как я скучаю по тебе…»
Эти письма согревали мне душу, но были краткими, в них почти не встречалось описаний Венеции, что и понятно. Граф Джироламо перегружал Луку работой. Его светлость вел переговоры, стремясь заключить союз с городом, стоявшим на море. Война была делом почти решенным.
Двадцать восьмое сентября 1481 года.
Дорогая Дея!
Мы снова в Форли. Уважение и доброжелательность, выказанные здешними жителями в наш первый приезд, сменились недоверием и каким-то напряжением. Джироламо уверен, что кое-кто из горожан состоит в заговоре, мечтая вернуть Орделаффи, прежних синьоров Форли.
Что касается Венеции, у меня больше нет сил описывать увиденное. Лучше подожду, пока мы встретимся снова… Если такое вообще случится. Достаточно сказать, что Джироламо в Венеции даровали множество привилегий и наград, а также ключи от города. Было жаль уезжать из прекрасной столицы в маленький скучный Форли, однако переговоры Джироламо с венецианцами, к всеобщему удовлетворению, подошли к концу. Я еще никогда не видела мужа таким радостным.
А в Форли между тем возникли осложнения. Честно говоря, у меня нет сил ехать дальше. Этот ребенок просто высасывает из меня жизнь, поэтому я хотела бы остановиться и рожать здесь.
Однако мы с Джироламо чувствуем, что оставаться в Форли небезопасно. За пару дней до возвращения нас встретил на дороге гонец от городского главы Луффо Нумаи и посоветовал проявлять крайнюю осторожность. Вроде бы какие-то граждане, достойные всяческого порицания, собирались убить нас, как только мы минуем ворота Форли.
Джироламо пришел в ярость. Он хотел схватить и пытать заговорщиков, а затем устроить публичную казнь. Я с трудом успокоила его и убедила, что сейчас не время для подобных уроков, ведь мы еще не завоевали сердца жителей Форли. Джироламо последовал моему совету и вместо того объявил, что еда и вино больше не будут облагаться налогом.
Но мой муж до сих пор раздражен, он подозревает, что за заговором стоит Лоренцо де Медичи, поэтому хочет сразу же покинуть Форли. Мои желания совершенно расходятся с его. До родов осталось не больше шести недель, по правде говоря, я всю беременность чувствовала себя плохо, а теперь мне стало еще хуже.