Таким вот образом они начали переговоры, но уже скоро разжали руки. Оба были себе на уме, обладали деловой хваткой. Когда дошло до количества зерна и цен на него, Катерина артачилась и с жаром отстаивала свои интересы. Сер Джованни держался спокойно и невозмутимо, однако упорно настаивал на своих суммах. После короткой яростной перепалки соглашение было достигнуто, обе стороны остались довольны и пришли в благостное расположение духа.
Как добрая хозяйка, Катерина уже приготовила лошадей и собак для охоты, однако в ответ на ее предложение Джованни печально улыбнулся.
— У меня осталось совсем мало времени. Мне хотелось бы получше узнать тебя и твою семью, вместо того чтобы носиться по всей Романье в поисках зайца. Где те храбрые дети, которые пережили заточение в темнице после смерти отца? Я желал бы познакомиться с ними.
Я не без удовольствия наблюдала, как Катерина таяла прямо у меня на глазах.
— Конечно, ты познакомишься с ними, Джованни, — мягко пообещала она. — Но сейчас у них уроки.
— Как, Катерина, разве сегодня не каникулы? — лукаво улыбнулся Джованни.
— Верно, каникулы! — ответила она, улыбнулась в ответ и взяла его за руку.
После чего охоту отменили и устроили обед на свежем воздухе, на травянистом лугу за крепостным рвом. Слуги Джованни приготовили самую вкусную еду, какую мне доводилось пробовать с отъезда из Рима. Бьянка, старшая дочь Катерины, уже была благополучно выдана замуж за Асторре Манфреди, правителя Фаэнцы. Пятнадцатилетний Оттавиано и четырнадцатилетний Цезарь принесли тупые мечи, чтобы показать свои боевые умения, двенадцатилетний Джованни Ливио вызвал гостя и его слуг на соревнование по бегу. Сер Джованни мудро позволил своему маленькому тезке выиграть почти все забеги. Джованни Ливио, самый живой и эмоциональный из братьев, отпраздновал победу, прыгнув в мутный крепостной ров и проплыв по всей его длине. Мать сердито отчитала сына, после чего мокрого с головы до ног мальчишку вытащили из воды и завернули в плащ.
Несколько человек из свиты сера Джованни на время исчезли и вернулись с подарками для мальчиков. Золотая пряжка для ремня в виде геральдической лилии досталась Оттавиано.
— Я слышал, мать скоро отправляет тебя во Флоренцию на военную службу, — сказал ему Медичи.
Такая же пряжка, но в форме стилизованного дуба, символа рода Риарио, была вручена Цезарю. Джованни Ливио получил в подарок красивую резную флейту, из которой до конца дня извлекал отвратительные звуки.
По счастью, у сера Джованни были и музыканты. Когда нам всем надоело слушать дрожащий голос флейты, гость подал знак, и эту какофонию заглушили лютня, тамбурин и барабан. Разумеется, заслышав музыку, Катерина взяла Джованни за руку и повела танцевать. Их общая радость была настолько заразительна, что даже я и нянька Лючия танцевали со слугами Джованни, а Оттавиано с Цезарем устроили целое комическое представление, танцуя и переговариваясь друг с другом манерным фальцетом.
В крепость мы вернулись, когда солнце стояло уже над самым горизонтом и поднялся прохладный ветерок. Мы с Лючией вели мальчиков обратно по подъемному мосту.
Маленький Джованни Ливио, немного дрожащий в своей все еще сырой одежде, обернулся и довольно громко спросил:
— А мама с сером Джованни влюблены?
Обе упомянутые личности негромко засмеялись у нас за спиной, но никто не посмел присоединиться к ним.
Я погладила Ливио по голове улыбнулась и кивнула.
— Это хорошо, — сказал мальчик. — Кажется, он прекрасный человек.
Катерина сдавленно фыркнула, пытаясь сдержать смех.
Ужин был уже не таким веселым, даже тихим, поскольку утром сер Джованни уезжал домой. На этот раз мальчиков тоже пригласили в столовую к Катерине и ее гостю. К удивлению всех присутствующих, Джованни с Катериной снова открыто пожали друг другу руки над столом. Разговор шел о том, какие перемены произошли во Флоренции, и о военной службе, которая ждала там Оттавиано. По временам счастливая улыбка моей госпожи исчезала, и я замечала тоску в ее взгляде. Сер Джованни тоже это видел, каждый раз прикрывал рот рукой и негромко напоминал, что вернется как можно скорее.
Я сидела между Чезаре и его младшим братом. Когда внесли мясо, я заметила, что маленький Джованни Ливио почти ничего не ест, как-то обмяк на своем стуле и весь дрожит. Я пощупала ему лоб, который оказался тревожно горячим.