Кровавый купол развернулся мгновенно, и новая атака пропала втуне, под пустым взглядом феи. Эти взрывы были не последними, всё новые бутоны сталкивались с энергией Экалрат. Они бросали в её сторону пыльцу, некоторые лепестки обращались в магические пули, и даже само растение несколько раз само отрывалось от ствола и изгибаясь как живое существо, выстреливало в сторону феи металлическими иглами. Несколько из них смогли преодолеть купол и впиться в кожу феи. От этих мест начинали расползаться синие линии, окрашивая розовую кожу в мертвенно-синюю. И во время очередного взрыва одна из игл смогла пронзить барьер и воткнуться всего в сантиметре от левого глаза феи. В тот же миг один из глаз снова стал походить на настоящий сапфир. Левая рука Экалрат дернулась и попыталась потянуться к горлу, но в этот момент фея сказав: - Не в этот раз тварь. – нанесла новый удар мечом по своему телу.
Раздался крик, синева немедленно отступила, а иглы выпали из её тела. Тем временем сила Экалрат добралась уже до самой вершины дерева, выжигая последние осколки чужой силы. И только убедившись, что искры чужого могущества пропали, фея вытащила копьё из корня дерева и позволила себе облокотиться на его древко. Кровь снова текла из её крыльев, хоть поток и оставался едва заметным, как и из других ран. Сама фея тоже не выглядела счастливой, несмотря на победу.
- Хорошо, что их нет… - подумала Экалрат: - Ненавижу… когда они смотря на меня…
- Не стоит этого стыдиться! – как наяву услышала он голос и невольно посмотрела за спину.
Но там никого не было. Да и фея знала, что в её обители не могло быть жирного шара по недоразумению называемого человеком. Он покинул её уже давным-давно унеся немало секретов с собой в могилу.
Глава 1
Территория бывшего Великого Графства Восточная Фризия
Зимы в Европе всегда были теплее чем в континентальной части России как этого мира, так и прошлого. Но сидя в траншее Филип в теле подростка продолжал тихонько дрожать, каждый раз когда по их позиции прогуливался ветер. Но не только холод позднего января был его врагом в данный момент, но и сильная усталость от уже шестичасового дежурства. Дежурства, которые вызвали у него флешбеки о прошлой жизни, а также желании встретиться со Стефаном Лиисом, который подался в наемники, и настучать ему по лицу как в первые дни.
Настроение было отвратным не только из-за дежурства, но и оружия которое выдали парню, как, впрочем, и всей наемной армии. И будто желая испортить ему настроение ещё сильнее, к нему наконец подошёл фельдфебель Густав Салер.
- Как держурство ефрейтор? – первое что спросил это во всех отношениях неприятный мужчина своим прокуренным голосом.
- Да, когда же ты снова закуришь? – мысленно возведя очи к небу, подумал Филип, знавший, что старший сержант в очередной раз за эти четыре месяца пытается бросить курить и компенсируя своё плохое настроение муштрой тех, кого он называет салагами, духами или ещё как-нибудь согласно своему настроению. При этом фельдфебель никогда не говорил в слух это слова лишь ехидно улыбаясь, смотря на новобранцев. Нет этот человек предпочитал палочную дисциплину и в прямом смысле вбивал во вчерашних крестьян и рабочих воинскую дисциплину. Сам Филип, родившись в мире более позднего времени, не застал таких методов воспитания, и оно вызывали у него отвращение. Чего нельзя было сказать о аристократе Стефане, который почему-то считал, что такие методы к нему не применимы, в отличие от быдла вокруг. И только благодаря опыту самого Филипа им почти удалось избежать ударов по хребтине.
- Всё хорошо, товарищ фельдфебель. – на не очень хорошем немецком ответил ему Филип и с удовольствием отметил, что мужчина перед ним с трудом удерживается от того чтобы не отступить. Конечно не все в армии знали про странного аристократа который вступил к ним несколько месяцев назад, но Густаву было по долгу службы известно о необычности своего подчиненного. А точнее о раздвоении его личности на благородного аристократа, который смотрел на всех вокруг иногда с таким презрением, что приходилось напоминать себе о том, что без нужды бить парня нельзя. Однако и вторая личность не внушала окружающим доверие, и дело было совсем не в слабом знание языка, которое выражалось в жутком акценте и неправильном построении фраз.