— Не знал, что ты слушаешь метал, — проговорил Расмус, широко мне улыбнувшись. — Похоже, ты всё-таки настоящая финка.
Неожиданно мицелий остановился. Перед нами предстала поляна, посреди которой, окруженная то ли берёзами, то ли тополями, лежала огромная куча костей, шерсти, кожи и всего остального, к чему мне не хотелось приближаться. Перед кучей я увидела останки грудной клетки, которая выглядела так, словно принадлежала голубому киту. Она была настолько огромной, что под ней можно было пройти.
Резким рывком мицелий опустил нас на землю и исчез под землей. Я приземлилась на ноги рядом с Расмусом, а он протянул руку и взял меня за локоть, чтобы удержать меня на месте, после чего осмотрел меня с ног до головы.
— Должен признать, ты была красивой невестой.
Я зажала нос, стараясь не вдыхать отвратительные пары, исходившие от Гнилостной кучи.
— Была? — сказала я в нос.
Он ухмыльнулся и снова оглядел меня, пожав плечами.
Я опустила глаза и посмотрела на себя. Ветер растрепал моё платье, а точнее то, что от него осталось. Длинный шлейф порвался и доходил теперь до середины голени, а некогда чистая ткань местами промокла, а местами была испачкана чёрной и коричневой грязью. Представляю, как выглядело сейчас моё лицо.
Раздался раскат грома, похожий на литавры, от которого я подпрыгнула, и Расмус потащил меня внутрь гигантской грудной клетки.
— Идём, гроза не собирается заканчиваться.
Я уставилась на рёбра, проходя мимо них. Они были покрыты мхом, из которого местами пробивались крошечные грибы.
— Эм, а чьи это рёбра?
— Тираннозавра или кого-то такого, — сказал он.
— Тираннозавра? — повторила я. — Ты уверен?
Динозавры, конечно, были большими, но неужели грудная клетка тираннозавра была настолько огромная, что в неё можно было войти?
— Не волнуйся, этот уже давно умер, — сказал он. — Кто бы он ни был.
Мои переживания по поводу того, что гигантский тираннозавр мог появиться здесь и схватить меня своими челюстями быстро вытеснил запах, который усиливался с каждым нашим шагом в темноту. Было сложно сказать, находились ли мы внутри какого-то мёртвого существа или зашли в пещеру.
Расмус продолжил вести меня вперёд, пока мы не оказались перед лестницей, сделанной из костей, которая спиралью уходила под землю. Чем ниже мы спускались, тем темнее становилось. И вот я уже вслепую шла за Расмусом по темноте.
Наконец мы ступили на твёрдую землю и остановились.
— Где мы? — прошептала я ему.
К счастью, запах как будто рассеялся. Но сама мысль о том, что я находилась в кромешной темноте, где-то под землей, заставила меня снова напрячься.
— Там, где живет Саммалта, — прошептал он в ответ. — Грибы питаются гнилью. И темнотой. Подожди.
Я услышала, как Расмус чем-то зашуршал, и неожиданно увидела рядом с собой яркое пятно. Наконец я смогла разглядеть очертания пальцев Расмуса и поняла, что из его сжатого кулака струится свет.
— Береги глаза, — сказал он мне, после чего разжал пальцы.
У него в руке находился сияющий сферический предмет, который становился всё ярче и ярче, заставив Расмуса поморщиться. А вот мои глаза даже не заболели.
— Что это? — удивленно спросила я.
Он как будто держал в руке солнце.
— Это солнечно-лунный камень, — сказал он.
Он раскрутил сферу в руке и кинул её вперед, точно бейсбольный мяч. Я проследила за тем, как сияющий камень пролетел по воздуху, осветив пространство на своём пути, и его свет остался там, где он только что побывал.
Я даже не поняла, где приземлилась сфера, потому что застыла и удивленно осматривала дом бесформенной дамы, освещённый мягким светом. В отличие от грязных и жутких подземных туннелей и пещер бродяг, это место выглядело абсолютно волшебно. Стены были сложены из кости и агата, грязи и мха, а от пола до потолка растянулась сеть мицелия. Он искрился и сиял в свете, создавая иллюзию того, что нас окружало множество сверкающих молний.
От этой мысли моё сердце перевернулось в груди. Эти нити напомнили мне о рунах, изображенных на теле Мора, серебряных линиях, которые пульсировали, когда какая-нибудь душа покидала землю. Мне всегда казалось, что, если я коснусь его рун, я почувствую, как сквозь моё тело пройдёт энергия, но, честно говоря, сам Мор производил на меня точно такое же впечатление. Каждый его сантиметр. Вряд ли я чувствовала себя более живой, чем тогда, когда моя кожа прижималась к его.
Эти воспоминания были такими яркими, такими реальными, что моё тело воспламенилось, и мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что кто-то сейчас говорил со мной.