Распахнулась внутренняя дверь, и в примерочную стремительно вбежала Марта. Затормозила и взволнованно затараторила:
— Прошу прощения, мэм. Виновата, мы не ждали вас так рано. — Она щелкнула пальцами и приказала Розе: — Ты! Принеси платье. — А мне прошипела: — Расправь коврики!
Карла начала раздеваться, не переставая говорить:
— Сегодня прелестный весенний день. Светает так рано, верно? Лично я терпеть не могу подниматься затемно, а вы? Возьми… — Она протянула мне свою юбку.
Оставшись в белье и чулках, Карла поднялась на подиум в центре комнаты. Полюбовалась своим отражением в роскошном зеркале. Любоваться, по правде сказать, было чем. В отличие от меня фигура у нее была что надо. Мои узкие бедра при желании можно было засунуть в щель тостера, как кусок хлеба.
Роза вернулась с платьем. С моим платьем. Я чуть не ахнула, когда Карла подняла руки над головой, и струящийся шелк зеленой волной хлынул по ее телу. Оно идеально облегало фигуру, а юбка красиво колыхнулась, когда Карла повернулась перед зеркалом. Бабушка была бы мной довольна.
Карла широко улыбалась, глядя на свое отражение, и даже хлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которую привели в кондитерскую.
— Ты так проницательна, — приговаривала она. — Такой удачный фасон. Как тебе это удалось?
— Я…
Но я замолчала, потому что Марта заткнула меня суровым взглядом.
— Годы практики, — пробормотала Марта. — Кроме того, у вас такая прелестная фигурка, мэм, что шить было одно удовольствие. Я сразу поняла, что этот фасон вам пойдет, а ткань подобрала под цвет весенней листвы. С шелком работать очень сложно, но результат того стоит. Уверена, вы согласитесь.
Марта проверила край юбки, выровнила его спереди и сзади. Что-то упало на пол, и Марта молча щелчком указала мне: булавка! Я присела на корточки и принялась водить по полу тыльной стороной ладони, как учила бабушка. Наконец нашарила булавку и подняла ее. Вспомнила, как говорит бабушка: «Увидишь булавку — не ленись поднять, вместе с ней удачу поднимешь». Я слушала, как Марта выслушивает комплименты за мою работу, и мне очень хотелось всадить эту булавку ей в руку. Но вместо этого я просто протянула ее Марте.
— Это платье изумительно подходит для субботнего концерта, — продолжала восхищаться Карла. — Правда, я ничего не понимаю в скрипке, но все равно хочу выглядеть привлекательно. И благодаря тебе — буду.
— Нижний край я подрублю в течение часа, — сказала Марта, выпрямляясь и с удовольствием рассматривая «свою» работу.
— Да… — Карла перестала крутиться и внимательно посмотрела на себя в зеркало.
— Что-то не так? — нахмурилась Марта.
Мне очень хотелось сделать шаг вперед и сказать: «Да, не так. Это не Марта, а я сшила платье, которое вы так нахваливаете!» И, если хватило бы решимости, добавила бы, что с самим платьем все так.
Карла снова хлопнула в ладоши:
— Поняла! Плечики. Плечики добавят пикантности. И пояс. Хорошенький поясок в горошек. Я видела такой в одном из ваших модных журналов, можно взять его за основу. И, может быть, бант на вырезе? Или это будет уже слишком?
Бабушка часто приходит после работы в примерочной и жалуется, что у некоторых ее заказчиц чувство вкуса как у половой швабры. Но что поделаешь? Пока платят, приходится делать то, что им хочется. И добавляет, пожимая плечами: «Но это не значит, что тебе должна нравиться такая безвкусица».
Кажется, заказчицы в Биркенау мало отличались от бабушкиных. Марта покорно кивала, выслушивая эти ужасные предложения.
И тут Карла заметила выражение моего лица. Замолчала, прищурилась, переводя взгляд с меня на Марту. Она смотрела хитро, хотя до этого вела себя как деревенская дурочка, на которую внезапно свалились богатство и слава. Карла поняла, что Марта лгала ей, что не она сшила платье.
— Стой! — воскликнула Карла. — Забудь. Все забудь. Сделай мне к этому платью жакет… — Она посмотрела на меня, гадая, понравился ли мне такой выбор. И то, что она увидела, придало ей уверенности. — Точно, жакет-болеро с рукавами в три четверти. Из той же ткани. На подкладке. Может быть, даже с вышивкой. С твоим талантом это для тебя раз плюнуть. Все, решено. А теперь помоги мне скорее снять платье. Пора на работу. Труба зовет!
Она вновь надела униформу, подхватила свой хлыст и, похлопывая им по голенищу сапога, удалилась, напевая себе под нос какую-то танцевальную мелодию.
— Молчи, ни слова! — Марта ткнула меня в грудь своим костлявым пальцем, как только за Карлой закрылась дверь, и мы остались одни.