— Вот, возьми немного, — сказала я ей.
— Ты это мне? О, спасибо, я сыта, — солгала она. — Ни крошки больше проглотить не смогу.
— Не глупи.
— Ну, если ты настаиваешь…
Дальше мы старались жевать тихо вместе. Я подбирала каждую крошку, упавшую на платье, Роза их стряхивала.
Затем я скрючилась, чтобы стащить свои дурацкие башмаки. Помимо того, что они натирали до жутких волдырей, они служили подушкой.
Роза вдруг подняла голову, как белочка, которая проверяет орех, пытаясь определить, целый он или гнилой.
— Слышишь хруст? — спросила она.
— Крысы.
— Нет, — покачала головой Роза. — Не крысы и не клопы.
Я повернулась, пытаясь устроиться поудобнее.
— Это ты! — сказала Роза. — Это ты хрустишь.
— Да нет же!
— А я говорю, хрустишь.
— У тебя разыгралось воображение.
— Ну, если так…
— А кто сказал, что хрустеть — преступление? — рассердилась я. — Могу хрустеть, сколько захочу.
— Совершенно верно. Но если я слышу, как хрустит модный журнал из примерочной, значит, и кто-то еще тоже это слышит.
Я покраснела от смущения и вытащила из рукава «Модный календарь», который пролежал там целый день.
— А тебе известно, что Они с тобой сделают, если поймают тебя на этой краже?
Я не знала точно, каким должно быть наказание за мой проступок, но понимала, что оно будет малоприятным.
— Да ладно, всего лишь журнал, — притворно заулыбалась я.
— Все равно воровство.
— Здесь это не воровство, а заимствование.
— Воровство.
— Ну и что?
— Как это что? Тебя никогда не учили, что воровать нехорошо?
Я едва не расхохоталась в ответ. Конечно, я знала, что воровать нехорошо, и, между прочим, я никогда ничего не оставляю себе, когда меня посылают в лавку. Никогда не крала ничего, кроме пары катушек ниток из бабушкиной коробки. Хотя был случай, когда она поймала меня со своим кошельком в руках и прочитала мне длинную лекцию об уважении чужой собственности. Я напрасно пыталась объяснить, что взяла поиграть ее кошелек, и это была чистая правда. Кошелек был из крокодиловой кожи со звонко щелкавшими застежками снаружи, красной подкладкой внутри и слегка заржавевшей «молнией» на кармашке для мелочи. Крокодил, опасный зверь, стремительный, способный проглотить все что угодно.
— Они украли все, что у меня было, — сказала я. — Это тоже нехорошо. Ты собираешься доложить обо мне?
— Конечно, нет! — брезгливо откликнулась Роза, а после небольшой паузы спросила со своим неподражаемым аристократическим акцентом: — Разве ты не хочешь взглянуть на него, прежде чем вернуть обратно?
— Если я верну его обратно, — уточнила я, передавая журнал Розе.
Она нежно погладила глянцевую обложку.
— Моя мама была в отчаянии от того, что я читаю эту ерунду, так она его назвала. Говорила, что мне стоит читать хорошие книги или писать их.
— Твоя мама называла «Модный календарь» ерундой? Здесь же пишут обо всех новых фасонах, печатают обзоры и письма читателей, прикладывают выкройки и фотографии…
— Да знаю! — рассмеялась Роза. — Классный журнал. И там есть другие цвета, кроме коричневого.
— Гасим свет! — завопила снизу Балка.
Из коричневого в черное, во тьму. Что теперь делать с журналом? Я начала бояться, что меня обвинят в воровстве… Что они сделают дальше? Ничего хорошего. До сих пор я знала только одну главную, и Марта казалась еще человечной.
Быстро-быстро думай о чем-нибудь другом, о шитье.
— Эй, Роза, — тихонько сказала я. — Спасибо тебе за сегодняшний совет насчет лацканов.
— Пожалуйста.
— Где ты научилась шить?
— Я? К нам во дворец приходила одна леди, чтобы давать уроки, вот у нее и научилась. Когда я была маленькой, то мечтала стать хозяйкой салона модной одежды. Или книжного магазина. Или владелицей зоопарка. Желания быстро менялись.
Я повернулась на матрасе. Нет, не может Роза быть хозяйкой салона модной одежды, это моя мечта! И как глупо с ее стороны притворяться, будто жила в настоящем дворце!
— Элла, — спустя несколько минут прошептала Роза.
— Что?
— Спокойной ночи.
— И тебе.
Спокойной ночи. Эти слова не для Биркенау.
Пауза.
— Элла, рассказать тебе сказку на ночь?
— Нет.
Еще пауза.
— Элла…
— Ну, что еще? — Я повернулась на комковатом соломенном матрасе.
— Я рада, что встретила тебя здесь, — раздался голос Розы в темноте. — Хлеб — это хорошо, но друзья лучше.