— Гарем набирают из омег возрастом от тринадцати до двадцати пяти лет. Те, у кого не было течки, зачастую прислуживают более старшим омегам, набираясь у них опыта. Но омеги постарше могут быть помощниками более почетного наэ.
Дей еще раз подумал о мальчике, которого только что выпроводил. Он был немного младше его самого, но в нем прослеживалась четкая детская невинность, которая встретилась с жестокими реалиями этих территорий. И хоть омега не был намного старше этого мальчишки, он решил, что возьмет его под свое крыло.
— Что насчет завтра? Я слышал, что начинаются какие-то учения, — юноша решил перевести тему в более нейтральное русло, чтобы не думать о местных традициях и обычаях.
— Да, наэ. С завтрашнего дня у Вас будет плотный график. Вы должны многое изучить и освоить.
— Оставь меня.
Дверь тихо закрылась за помощником, оставляя омегу наедине с самим собой. Он тут же рухнул на постель, погруженный в круговорот странных и противоречивых мыслей. Он не рассчитывал, что будет в почете у своего супруга, не думал, что будет любим, но воспитанный в других условиях, он даже не предполагал, что будет выполнять роль… слуги. Именно слуги в их замке наливали напитки и приносили еду. «Прислуживать». Это его обязанность перед супругом. В доме. В его постели. По одному его велению. Дея бросало в дрожь при воспоминании о холодных желтых глазах, напоминающих взгляд змея, готового удушить свою добычу в любой момент.
Голова запульсировала в висках, отдаваясь глухой болью в затылке. Казалось, что он находился здесь не один день, а невообразимое количество времени из-за которое на него успело свалиться все и сразу. Он все еще не осознал, где он и кем является, а его уже облили ушатом ледяной воды и бросили в ноги его… Повелителя.
Дей предпочел раздеться до нижнего белья, как делал это в своем родном доме, и лечь спать. Ему нужно было отдохнуть перед предстоящими испытаниями и лучше всего это было сделать так, как он это любил.
Следующее утро началось с удивленных возгласов Саята, который явно не ожидал застать наэ в подобном образе. Аймерик был с ним, но внешне никак не отреагировал на подобное зрелище. Он словно нечто эфемерное передвигался по комнате и предлагал надеть то один, то другой наряд на Дея, который никак не мог отвязаться от нравоучений Саята, что не переставал твердить: «Подобное не соответствует Вашему статусу. Это неподобающе».
После плотного завтрака бета принес нечто похожее на письменные принадлежности, с которыми омега направился в учебную комнату. Аймерик поведал, что тоже ранее занимался и занимается сейчас, но в иной группе. Также омеге удалось узнать, что помимо него будут обучаться еще пятеро новых наложников, присланных каким-то важным советником. Но начать свое обучение светло и легко юноше было не дано. Не в этот солнечный день.
— Наэ, — ровно поставленный голос отразился от стен, привлекая внимание Дея.
Омега затормозил, чтобы обернуться и встретиться лицом к лицу с Даязом, который был одет в расшитые одежды, украшенные множеством драгоценных камней. Его прическа и в этот раз напоминала замысловатую задумку искусного мастера, который, наверное, потратил не один час, для того, чтобы каждый локон был украшен мелкими драгоценностями. Слуги вокруг, включая Аймерика и Саята, преклонили голову, пряча взгляд от красоты первого наложника. Дей продолжил стоять с прямой спиной, не в силах отвести взгляд от кого-то настолько похожего на шедевр великого скульптора.
— Где твое уважение, наэ?
Даяз стоял так, словно под его одеждами был корсет. Ровная спина, прямые плечи и вздернутый ровный подбородок. Но больше всего Дея привлек необычный цвет глаз этого волка. В детстве папа показывал ему книжки с различными драгоценными камнями и сейчас на Дея смотрели два аметистовых глаза, в которых читалось раздражение и негодование, хотя внешне наложник продолжал выглядеть таким же безразличным.
— Я к тебе обращаюсь, как ты смеешь меня игнорировать? — первый наложник сделал шаг вперед, заметно хмуря брови.
Юноша опомнился и тут же склонил голову, интуитивно соображая, что именно это и должен сейчас сделать. Ему сразу вспомнились слова Саята и его предостережения. И почему-то от этого резко захотелось развернуться и бежать прочь от предполагаемой опасности. Что ж его теперь ждало?
========== Глава 7 ==========
— Нарэт Даяз, простите моего господина, — Саят продолжал стоять, почтительно склонив голову, и в тоне его слышалось уважение и некоторая робость.
— Почему за него говоришь ты? У этого омеги нет голоса или может он повредил свой язык? Эй ты, подними голову, — несмотря на грубые нотки, осязаемые в каждом слове, голос первого наложника звучал мелодично.
Дей сам удивлялся тому, как где-то очень глубоко внутри восхищался этим иноземным омегой, хотя и пытался побороть острое раздражение, вскипающее в нем с каждым чужим произнесенным словом. На его землях никогда и никто не смел с ним так разговаривать, особенно омеги. Сандалф тут же выпрямился, расправив плечи и вздернув острый подбородок. Между ними была небольшая разница в росте в пользу Даяза, что позволяло ему смотреть на новоиспеченного наложника сверху-вниз. Но даже это не заставило Дея выглядеть беспомощным в чужих глазах.
Даяз изучал Дея с придирчивой оценкой, скользя взглядом, словно по волнам. И судя по поджатой линии губ, он был чем-то недоволен. Его густые брови сдвинулись к переносице, из-за чего образовалась небольшая морщинка.
— Не хмурьтесь, а то морщины появятся, — привычная фраза сама собой сорвалась с губ Дея.
Понадобилось пару мгновений, чтобы понять, что и кому он ляпнул. Он был не дома и подобные вольности отпускать направо и налево просто не мог. И судя по округлившимся глазам визави, он был прав.
— Да как ты… На моем лице нет ни единой морщины! — Даяз выглядел по-настоящему оскорбленным, особенно отчетливо это выражалось в раздувшихся ноздрях, через которые он шумно вдыхал воздух.
Но в следующее мгновение омега словно бы взял себя в руки, и вновь его лицо стало безупречно спокойным, вернув ему обличье мраморного шедевра.
— Ты не обученный наглый мальчишка. Прошло всего пять минут с нашей встречи, а ты уже дважды оскорбил меня, — омега выглядел совершенно не враждебно и даже не надменно, скорее как учитель, что поучал своего нерадивого ученика.
— Я не оскорблял… — попытался тут же возмутиться Дей, понимая, что ему это начинает надоедать.
— Пока я не закончил говорить, не смей открывать рот. Когда требовалось извиниться за свое неуважение, ты промолчал, а сейчас смеешь перебивать меня. Если ты считаешь, что ты главный подарок этого замка и все будут относиться к тебе со снисхождением, то я разочарую тебя. Я первым собью с тебя эту спесь.
— Я не оскорблял и не дерзил Вам, — Сандалф нахмурился, глядя прямо в глаза визави. — Я не желаю с Вами вражды. И Вам не следует портить отношения с будущим супругом Правителя этих земель.
Дей понимал, что не должен ссориться с первым наложником, но и понимал, что его дикая и своевольная натура не позволит кому-то унижать и оскорблять его на глазах прислуги. Не так он был воспитан. Он не может затоптать гордость семьи Сандалфов. Он сын своих родителей. Великих вожаков, которых он уважал. И не мог позволить кому-то принижать себя, того, кто нес такую гордую кровь.