Я вспоминаю прежний гнев Джереми и морщусь. Неудивительно, что он ненавидит меня. Он уже потерял своих родителей. Теперь у него есть вампир в качестве стража, и он попал в ловушку, из которой только я могу его освободить.
Антуан все еще сжимает дверной косяк надо мной, так сильно, что я почти слышу скрип дерева, его лицо мрачно, когда он смотрит на меня. Я смотрю прямо на него. Наконец, его голова опускается, трясясь от раздражения. — Это смешно, — снова бормочет он.
— Но ты сделаешь это, — решительно говорю я. — У тебя нет выбора. Ты не можете заставить меня уйти, и если дом останется на моей девичьей фамилии, это только вопрос времени, пока Кезия не заставит меня освободить ее, как ты сказал. Это единственный способ, и ты это знаешь.
Он трясет дверной косяк и отталкивается, взволнованно расхаживая по крыльцу.
— Зачем тебе это?
Он бросает мне эти слова с явным разочарованием. В отличие от его прежнего самообладания, он беспокойный, неспособный стоять на месте. Его глаза сверкают странным, яростным светом.
— Даже если бы мы были одного времени, я все равно был бы на шесть лет старше тебя.
— Учитывая столетия, разделяющие нас, не говоря уже о причине нашего брака, я не вижу смысла обсуждать это.
— Ты не видишь смысла?
Он перестает расхаживать и разочарованно проводит рукой по волосам. — Брак — это… это не то, к чему можно относиться легкомысленно.
— Как и мечта моего брата. Или будущее, которое мы планировали вместе.
Я встречаю его разочарование своим собственным гневом.
— Ты рискуешь своей жизнью. Жизнью твоего брата. И все потому, что Коннор выиграл грант на ремонт этого дома?
— Коннор выбрал этот дом. Он приехал сюда из Батон-Ружа и осмотрел все руины вдоль исторической тропы. Днем он работал на стройке, а ночью сидел до тех пор, пока его глаза не скосятся, рисуя и перерисовывая планы.
Я качаю головой, вспоминая мрачные дни, когда Тесса была больна, дни после ее смерти. — Не говори со мной о том, что я делаю или к чему отношусь легкомысленно. Вся моя жизнь прошла в тени смерти. Как думаешь, возраст определяет этот опыт?
Антуан останавливается и смотрит на меня с тем тревожным вниманием, которое всегда заставляет меня чувствовать себя так, словно я нахожусь под увеличительным стеклом. Когда он не перебивает, я продолжаю, высказывая то, что я думала, но никогда никому открыто не говорила.
— Тесса, Коннор и я были вынуждены повзрослеть задолго до того, как мы были готовы. Мы научились принимать трудные решения — а затем отстаивать их. Все, чего Коннор когда-либо хотел, — это стать архитектором. Он не обязан был оставаться после смерти мамы, чтобы присматривать за Тессой и мной. Коннор даже не мой родной брат. Его отец был просто парнем, с которым жила моя мама, когда мы были маленькими.
— Он не твой брат?
Антуан выглядит удивленным. — У вас одна фамилия.
— Коннор изменил ее перед тем, как мы переехали сюда. Никто из нас не хотел привлекать к себе внимания. Он сказал, что мама была лучшим родителем, который у него когда-либо был, и что Тесса и я были его семьей, независимо от фамилии. Он выиграл стипендию на изучение архитектуры в штате Луизиана, но когда мама заболела раком, он бросил колледж и вернулся, чтобы помогать, занимаясь по ночам. Когда Тесса заболела год спустя, он работал на трех работах, чтобы оплатить медицинские счета, пока не пришли деньги от маминой страховки. Он отвозил меня в школу и делал всё, чтобы на столе всегда была еда. Он сидел с Тессой, когда она была в больнице, и разговаривал с врачами, когда меня не хотели пускать. Коннор — единственная причина, по которой мы с Тессой не отправились в детский дом. Если бы не он…моя жизнь была бы разрушена. А потом, несмотря ни на что, и несмотря на то, что он был студентом без опыта, он выиграл конкурс штата. Основываясь на планах, которые он рисовал — для этого дома.
Я смотрю на Антуана. — Этот особняк — его мечта, — тихо говорю я. — Шанс для него оставить позади своего пьяного отца и все, что пошло не так, чтобы создать новую жизнь для себя. Я не отниму это у него. Неважно, что мне придется сделать
— Даже если придётся выйти замуж за монстра.
В голосе Антуана звучит странная нотка, и когда я поднимаю на него глаза, он смотрит на меня с тем же выражением, которое я помню с первого дня нашей встречи на причале, как будто я загадка, которую он не может разгадать.
— Да, — говорю я. — Даже если так.
Он поджимает губы и отводит взгляд. Когда поворачивается, он выглядит смирившимся. — Мы поедем в Джексон в среду.