Я чувствую холод в спине.
— Они даже не добрались до дома.
Слова Эйвери ощущаются, как первое холодное прикосновение зимы. — Они выехали из придорожной закусочной и разбились, не проехав и мили по дороге. Это случилось в тот самый день, когда они передали особняк Мариньи твоей семье. Вот и все, Харпер. Вот и вся история. Вот почему все так смотрят на тебя. Они думают, что ты живешь в проклятом доме, и им всем интересно, что будет дальше.
Глава 2
Вуали
Настоящее облегчение — войти в тихий художественный зал. У учительницы милое лицо и чудаковатый вид, и она, к счастью, не замечает моего статуса новичка.
— Я мисс Кэлун, — говорит она тихим голосом, ведя меня мимо других студентов к мольберту. — Мы работаем над техникой наслоения, которая станет фоном для нового произведения. Выбери акварель и нанеси ее слоями, как вуаль.
Она демонстрирует, затем окидывает меня беглым взглядом. — Возможно, ты захочешь завязать волосы.
Я краснею и роюсь в сумке в поисках резники для волос. У нас с Тессой были одинаковые медные волосы, такие густые и вьющиеся, что мама бросила попытки уложить их, когда мы были детьми, и просто позволила им расти. Они были мне по пояс, сколько я себя помню. Я заворачиваю их в большой узел и затягиваю вокруг него резинку для волос. Я знаю, что теперь выгляжу так, будто я королева улья, но я уже и так смущена, и думаю, что нет смысла пытаться притворяться элегантной, коей я определенно не являюсь. Мама всегда говорила, что наши волосы и цвет были подарком от далекого предка. Может быть, если бы мы жили в Европе, она была бы права, но по-моему, бледная кожа и длинные медные локоны не являются большим преимуществом в южной части Миссисипи.
Я приступаю к работе, радуясь успокаивающим движениям моей кисти и мечтательной музыке, которая играет на заднем плане. В классе нас всего несколько человек. Один из них — Джереми. Я бросаю на него взгляд, но он, кажется, погружен в свою картину и не смотрит на меня.
Моя кисть скользит по странице, и постепенно слои образуют ту же сцену, которую я рисовала ранее, с призрачной луной, отражающейся в воде. Мне нравится, как вуали создают образ, как будто сцена создается сама собой, а не я ее рисую. Я удивляюсь, когда урок подходит к концу. Мисс Кэлун стоит у меня за спиной, пока я собираю вещи.
— Я знаю этот вид, — говорит она, улыбаясь. — Вид на реку из дома Мариньи. После своих слов она краснеет и бросает взгляд на Джереми, но он уже выходит за дверь и поднимается на холм. — О, дорогая, — вздыхает она. — Это было неуместно с моей стороны.
— Не волнуйтесь.
Я чувствую на себе любопытные взгляды всего класса. — По крайней мере, вы в нем не живете.
— Оу! — мисс Кэлун машет рукой в не совсем обнадеживающей попытке уйти. — Не обращай внимания на эти старые истории.
Я одариваю ее, как я надеюсь, убедительной улыбкой. — Честно говоря, меня больше беспокоит, действительно ли мой сводный брат Коннор заставит водопроводный кран работать.
Это, по крайней мере, вызывает взрыв смеха.
За обедом я сижу с Эйвери и ее друзьями и пытаюсь вспомнить их имена. Я замечаю, что Джереми Мариньи сидит один за столиком немного поодаль от нашего.
— Может, нам пригласить его поесть с нами? — спрашиваю я Эйвери под прикрытием разговора.
— Можешь попробовать, — говорит она так же тихо. — Но Джереми на самом деле не из тех, кто любит поболтать, особенно сейчас, после смерти его родителей.
Я знаю, каково это. Это не имело такого большого значения после смерти мамы. Остались Тесса и я, и, поскольку мы были нашим собственным маленьким пузырем дружбы, люди не боялись разговаривать с нами. А Тесса всегда была жизнерадостной. Людей тянуло к ней. Мама говорила, что Тесса говорила за нас обеих, а я слушала. Я знаю, она сказала это, потому что беспокоилась, что Тесса затмила меня, но, по правде говоря, это не так. Я могла бы легко слушать ее болтовню весь день и никогда не скучать. Только после ее смерти я поняла, что на самом деле совсем не знаю, как разговаривать, — и к тому времени никто тоже не знал, как со мной разговаривать. В конце концов, было легче учиться на дому и общаться с Коннором односложно и спокойно.