Линия плохая, и его голос неразборчив.
— Они сбежали. Тебе нужно…
остальные его слова теряются в помехах.
— Антуан.
Я проверяю сеть, но у меня все в порядке. — Ты все еще под землей? Я тебя не слышу.
— Когда Эйвери проснется…
— Антуан!
Линия снова шумит и обрывается. Я смотрю на пустой экран, и через мгновение приходит сообщение: Они идут. Скажи Эйвери, чтобы закрыла дверь до наступления темноты.
Я отвечаю: Как?
И смотрю на телефон, ожидая ответа. Жду.
Ничего не приходит. Я подумываю о том, чтобы позвонить Джереми и попросить его вернуть Эйвери. Но она все равно не понимала, как открыла дверь, и, вспоминая ее лицо, ошеломленное и расстроенное, я не могу представить, как бы я начала объяснять, что мне нужно, чтобы она сделала, или почему. Я возвращаюсь мыслями к подписанному соглашению. Я вспоминаю, как мама Касс рассказывала мне о проклятии: пока особняк принадлежит живому Мариньи, и кровь Натчеза запечатывает его. .
Эйвери — это Натчез, я думаю. Должно быть, поэтому она смогла открыть дверь. Именно человек Натчез открывает дверь — или просто кровь Натчеза?
Я слышу шум внизу и замираю, прислушиваясь. Он раздается снова, безошибочный звук движения. Затем голос: — Помоги мне…
Холодный страх сжимает мне горло. Я бросаю взгляд на Коннора, все еще без сознания. Снаружи день еще продолжается, но небо сменилось на сверкающее золото сумерек. Скоро наступит ночь. И как только это произойдет, Кезия и Калеб смогут свободно подняться наверх, в дом. Брать любого, кого они выберут.
— Помоги мне.
Я вспоминаю, как Эйвери сказала, что слышала голос. Я достаю свой телефон и нажимаю на приложение для записи.
— Кто там?
Я записываю, наблюдая, как линия в голосовом приложении делает неровные всплески в ответ.
— Помоги мне.
Строка в приложении вспыхивает. Голос больше не звучит в моем сознании. Кезия обращается ко мне.
Эта мысль успокаивает мою кровь до медленного, сильного пульса, который почти причиняет боль в моих венах.
— Кезия? Это ты?
— Нам нужна твоя помощь.
Ее голос мягкий и соблазнительный, ласкающий. Я тупо смотрю на стену, желая, чтобы мой мозг заработал, чтобы что-нибудь придумать.
— Что мне нужно сделать? — спрашиваю я. — Я читала историю, Кезия. Я знаю, что ты в ловушке против своей воли. Скажи мне, как тебе помочь.
Я пытаюсь задержать ее, чтобы выиграть время.
— Спускайся, — говорит она. — Спустись, чтобы я могла тебя видеть.
Голос Кезии звучит яснее, чем раньше. Я слышу ее, как будто она внутри меня, ее слова, кажется, существуют рядом с моими собственными мыслями, как два притока реки, разделенные полоской землей. Я не думаю, что она может читать мои мысли, если только я не обращаюсь к ней. Надеюсь, что не может.
— Я боюсь.
Я снимаю каблуки, пока говорю. Взглянув на Коннора, я крадучись выхожу из комнаты и поднимаюсь по лестнице, молясь, чтобы Эйвери была слишком ошеломлена, чтобы собрать всю свою одежду.
— Я не понимаю, каким образом ты со мной говоришь.
— Ты наверху, — говорит ее голос в моей голове. — Почему? Мы здесь, внизу.
Я почти вздыхаю с облегчением, когда вижу окровавленную футболку Эйвери на полу. Я беру ее и крадучись спускаюсь по лестнице в библиотеку.
— Я же сказала тебе, — я останавливаюсь рядом с Коннором. — Я боюсь.
Я открываю свое приложение для обмена текстовыми сообщениями. «Заблокируй подвал от тунней», я отправляю сообщение на телефон Антуана. Я молюсь, чтобы он понял.
— Не бойся, — ее голос снова становится мягким. — Освободи нас, и ты будешь жить жизнью, о которой могла только мечтать. Бессмертная жизнь.
— Как мне освободить тебя?
Я направляюсь к лестнице. — Что мне сделать?
— Туннели заблокированы.
Ее голос меняется, становится резче. — И у нас есть враг, который бродит по ним, разыскивая нас.
Антуан. Я думаю об этом, затем расширяю мысль и позволяю ей услышать это.
— Он предал нас.
Голос Кезии сердито шипит. — Теперь он хочет убить нас. Ты должна разблокировать один из туннелей.
Она определенно не услышит меня, если я не отвечу ей. Я помню, как Антуан говорил, что пытался принудить меня в тот день на причале. Может быть, то же самое и с Кезией — она может говорить со мной, но не контролировать меня.
— Я не могу этого сделать, — говорю я. — Это займет недели — месяцы. Поднимайся по лестнице. Здесь нет никого, кто причинит тебе боль.
Я стараюсь, чтобы мой голос звучал взволнованно. — Я видел эта твое лицо в своих снах. Я рисовала тебя.