В молитве и разговорах с Богом она пыталась найти ответы на все вопросы. Она ли виновата в том, что случилось? Произошло ли это из-за того, что она жила в своем выдуманном мире, не желая видеть, каков Алекс на самом деле? Поэтому ли их брак просуществовал столько времени?
«Так ли это, Господи? Меня до сих пор пронзает боль, когда я вижу его. Теперь я христианка, а душа моя все еще болит о нем. Я люблю Тебя, Иисус. Все изменилось, и я в не меньшей степени. Но я все еще люблю Алекса.
Господи, что же я делаю? Что же со мной будет?»
Сьерра откинула голову на спинку дивана и посмотрела на лоскутное одеяло.
И вдруг ее озарило. Прозрение пришло не откуда-то извне, а из глубин ее собственной души. И она услышала тихий любящий голос Бога.
«Успокойся, возлюбленная Моя, и знай, что Я Господь».
Она заморгала, удивленная, потрясенная. Истина все время находилась прямо перед ее глазами, только она была слепа. То, о чем говорила ей когда-то мать, наконец-то открылось ей. Медленно подавшись вперед, Сьерра стала изучать лоскутное одеяло — и поняла.
«В один прекрасный день прозрение снизойдет на тебя. Какой же это будет день!»
Сьерра встала, подошла к квилту, изумленно улыбаясь, и провела пальцами по алой нити, которая соединяла все лоскутки воедино и благодаря которой вся композиция становилась целостным, невероятно красивым произведением искусства.
— О Боже, — прерывающимся голосом прошептала она. Как она могла быть такой слепой?
«Кто Я, возлюбленная?»
— Ты Господь. Бог Вседержитель.
Глаза Сьерры наполнились слезами восторга, когда свет истины озарил ее. Поддавшись внезапному порыву, она позвонила Алексу.
— Сьерра, — произнес он хрипло, — что случилось, querida?
Она, видимо, разбудила его. Бросив взгляд на кухонные часы, поморщилась. О времени она вообще не подумала.
— Ничего. С детьми все хорошо. Со мной тоже.
— Что-то случилось. Что?
Может, лучше попросить его не беспокоиться и идти спать? Сердце ее неистово забилось, душа пела хвалу Господу.
— Можешь зайти ко мне?
— Si.
Он даже не спросил, который час. Сьерра положила трубку и провела руками по волосам. Час пятнадцать ночи! Что же он, должно быть, подумал? Смущенная, она позвонила ему снова, чтобы извиниться и сообщить, что ее открытие сможет подождать до завтрашнего утра.
Возможно, стоило потерпеть и как следует все обдумать. Поймет ли он, если она сейчас, в лихорадочном возбуждении из-за своего открытия, попытается ему все объяснить? У нее появились сомнения. Может, она слишком остро реагирует, может, ее захватили чувства? Может, это всего лишь плод ее разыгравшегося воображения?
«О Господи, о Господи».
Никто не подошел к телефону. Не успела она положить трубку, как в дверь тихо постучали.
Сьерра сделала глубокий вдох и открыла. Сердце ее дрогнуло, как только она увидела своего мужа. На нем был старый спортивный костюм и тапочки на босу ногу, темные волосы всклокочены. Он выглядел обеспокоенным.
— Прости, Алекс. Я даже не взглянула на часы, чтобы справиться о времени.
— Я уже проснулся, — сказал он, заходя в квартиру.
— Ты, наверное, подумал, что я сошла с ума, но я хочу рассказать тебе кое-что.
«О Господи, дай ему увидеть. Дай ему понять. Помоги нам! Будь тем звеном, которое соединит нас».
Алекс последовал за женой в гостиную, осмотрелся в поисках чего-то экстраординарного. Нет, землетрясения здесь не произошло. Потолок не обрушился на нее. Ничего особенного. Он озадаченно посмотрел на Сьерру.
Она подняла глаза на квилт.
— Вопрос никогда не стоял быть ли, вопрос был когда, — произнесла она, скорее для себя, чем для него.
— Когда что?
Она улыбнулась ему:
— В Писании говорится, что пред именем Иисуса преклонится всякое колено, и всякий язык исповедует Его Господом[66]. Вопрос, следовательно, в том, отдадим ли мы все Богу или вынудим Его спустить с нас семь шкур, пока, наконец, не уразумеем, что Он вершит наши судьбы.
Алекс покачал головой.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, querida.
— Сядь со мной, пожалуйста, Алекс. Я должна спросить у тебя нечто важное. — Она повернулась к нему лицом. — Это самый важный вопрос, какой я когда-либо задавала тебе. Кто для тебя Иисус?
Несколько огорошенный, он пристально всмотрелся в ее глаза.