И все-таки, даже не посвященная в «мелкие детали», Одра рассмеялась.
— Так, нам необходимо исправить положение. Лос-Анджелес может предложить огромное разнообразие культурных развлечений.
Сьерра почувствовала себя сельской простушкой.
Пока мужчины говорили о делах, Одра коротко рассказала Сьерре о текущих событиях в культурной жизни города. Казалось, Одра посетила все мало-мальски значительные спектакли и концерты и имела свое особое мнение о каждом из них. Она также сделала краткий обзор всех театров города и всех заметных артистов. И все это время Сьерру мучил вопрос, обедает ли она с обычной женщиной или с некой чуждой ей, чересчур утонченной дамой из высшего общества, прямо-таки воплощением известных критиков Сискела и Эберта.
Обед был потрясающим. Любой знаток кулинарного искусства поднял бы рейтинг Одры до десяти звездочек. Она принимала комплименты с налетом легкой небрежности, как бы забавляясь, и умело перевела разговор на тему ресторанов. Одра знала все самые роскошные. Знала также, где покупать высококачественное мясо, отменные овощи и фрукты. Цен разговор не касался.
Сьерра взглянула на Алекса и заметила, что тот находится под сильнейшим впечатлением от всего происходящего и особенно от самой Одры. А что если теперь ему нужна такая жена? Подавленная, Сьерра ела суфле из шпината. Оно таяло у нее во рту, а ей казалось, что сердце падает вниз, в пустоту, куда-то в желудок. Что же она подаст этим людям на обед во время ответного визита? Она умела готовить только нехитрые блюда. Да, мясо с картофельным пюре, безусловно, «пойдет на ура»! Или, может, любимое блюдо Каролины и Клэнтона — запеканка из тунца? Нет, существует определенная пища, придуманная исключительно с целью поразить изысканный вкус высших слоев общества!
— Ты сегодня какая-то тихая, — сказал Алекс по дороге домой.
Мысленно Сьерра представляла, как энергично упаковывает вещи и возвращается в Виндзор. Ей вовсе не понравилось вторжение мужа в ее мечты. Он, кажется, ничего не заметил.
— Одра старалась, чтобы тебе было уютно и комфортно.
— Думаешь, именно этого она добивалась? — спросила Сьерра, и сама удивилась холодности своего тона.
Сжав челюсти, Алекс смотрел прямо перед собой. Свет фар встречных машин то и дело освещал красивые черты его лица.
— Она предлагала взять тебя под свое крыло.
— Я не цыпленок.
— Прекрати, Сьерра. Она выросла здесь. И она легко может помочь тебе.
— Я запомню и отблагодарю ее достойным образом в следующий раз, но свою дорогу я найду сама, спасибо тебе огромное. Ты как-то дал мне карту, помнишь?
— Да, как оказалось, это весьма «полезная» вещица. В следующий раз попытайся хотя бы не заблудиться снова. Я не могу срываться в середине рабочего дня и искать тебя.
Больше они не сказали друг другу ни единого слова на протяжении всего пути. Вообще-то, и в течение следующей недели они едва ли перебросились парой слов. Алекс уходил рано, приходил домой поздно и всегда с дополнительной работой. Они обменивались обычными, ничего не значащими фразами: «Как прошел твой день?» — «Прекрасно. А твой?» — «Прекрасно». После чего Алекс устраивался перед телевизором и погружался в чтение газет, разложенных на кофейном столике, в то время как она мыла на кухне посуду, наполняла детям ванну, читала им книжки и укладывала их в постель.
Эту жизнь мог бы назвать чудесной только тот, кто обожает страдать.
Через десять дней и после четырех телефонных бесед с матерью Сьерра получила пакет по почте.
— Что это? — спросил Алекс, убирая с кофейного столика пухлую тетрадь в потертом кожаном переплете, чтобы разложить свои документы.
— Это дневник. Мама прислала его как подарок на новоселье.
Он передал его Сьерре.
— Выглядит старым.
— Так оно и есть, — с теплотой отозвалась она. — Он принадлежал одной из моих прародительниц — Мэри Кэт…
— М-м-м, — пробормотал он рассеянно, оборвав ее на полуслове, и сконцентрировался на работе. — Чудесно.
Его небрежный отказ от разговора больно задел ее. Сьерре следовало этого ожидать, ничего удивительного, что Алекс не слушает ее. Теперь он вообще редко слушает. Все, что действительно его интересует, так это его драгоценная работа.
Она вышла из комнаты в горьком молчании. В спальне даже не повернула выключатель. Сквозь оконное стекло проникало достаточно света. Кроме того, полумрак как нельзя лучше подходил к ее мрачному настроению. Она откинула покрывало на кровати и скользнула в прохладу простынь. Повернувшись на бок, Сьерра увидела положенный ею на прикроватную тумбочку дневник. Она протянула руку и, задумавшись, быстро пробежала пальцами по мягкому кожаному переплету.