В камине догорают последние угольки. Я сижу, слушаю страшную историю о моей собственной матери и боюсь заговорить.
– Двое, что пришли с ней… Один – студиозус из Аквилонии, приехавший в гости к приятелям. Второй – младший сынок графа Эрлена. Внук канцлера Тимона. Кто третий – пока неизвестно. Кеаран клянется всеми богами, что никто не видел, как они выходили из гостиницы. Единственного свидетеля и пострадавшего они забрали с собой. Я этому не верю. Завтра город будет полон слухами. Тимон потребует расследования.
– Почему так? – мой голос похож на жалобный скулеж Бриана. – Почему так случилось, отец? Почему?
– Твоя мать всегда боялась потерять рассудок. Она говорила, что ее народ всю жизнь бродит в сумерках, на границе ночи и дня. В сумерках возникают трещины между жизнью и смертью. Такая трещина зародилась в ее душе, и сквозь эту трещину вползло немного ночной тьмы. Она разбиралась в таких вещах, не то, что я…
Отец не договорил. Я поняла, чего он пытается избежать. Ведь мы, я и мой старший брат Вестри – такие же наследники рода нашей матери и, возможно, обладатели наследного безумия. Ведь леди Ринга Эрде – не человек. Она – порождение тьмы ночной, гуль из Рабирийских гор, вампир с Полуденного Побережья. Ее муж, наш отец, Мораддин из Турана – плод союза дверга-гнома и женщины-человека. Вестри и я – полукровки гульской крови. Такие существа рано или поздно теряют рассудок. Слишком много в нас перемешалось, и наследие каждой расы требует своего.
Правда, ни я, ни мой брат не испытываем тяги к питью крови. Наша мать вынуждена делать это, чтобы жить и сохранять молодость. Но, может быть, мы еще слишком молоды? Вдруг через годик-другой нам захочется выйти на ночную улицу и вкрадчиво окликнуть запоздалого прохожего? Ведь у нас, как у нашей матери, вместо обычных ногтей – втяжные кошачьи когти, у нас слишком острые резцы и глаза, отлично видящие во мраке…
– Сегодня Канделлоры, – неожиданно и не к месту вспомнила я. – Митрианский Праздник Свечей.
Отец молча пошарил в ящиках стола, на ощупь отыскал коробочку с белыми восковыми свечками. Защелкало кресало, затрещал, чадя, подожженный фитилек.
Мы смотрели друг на друга поверх горящей свечи. Усталый, лысоватый человек средних лет, большую часть жизни посвятивший заботе о благе огромного государства, и молоденькая девушка, не знающая жизни.
– Я мог бы переправить ее за город, в замок Эрде, – задумчиво сказал отец. – И тебя с Вестри тоже.
– Вестри не поедет, – я покачала головой. – Завтра в Военной Академии начинаются весенние экзамены. Он же лучший. Он не сможет бросить все.
– Да? – как-то потерянно переспросил отец. Мне захотелось расплакаться. – В самом деле… – он тряхнул головой, приходя в себя. – Разыщи своего брата и передай, что я хочу его видеть. Дана, не вздумай впадать в отчаяние! Мы с твоей матушкой попадали не в такие переделки, и ничего, до сих пор живы.
– Я никогда не впадаю в отчаяние, – как можно тверже сказала я. – Я – Эрде. Крепче камня, настойчивее воды и гибче стали.
Наверное, я неудачно повернулась и взмахнула рукавом, задев свечу. Та опрокинулась и погасла.
2 день Первой весенней луны.
Дурно так отзываться о родственниках, но мой брат до сих пор не осознает всей тяжести рухнувшей на нас беды. Он уверен, что отец в состоянии разрешить любые трудности. Вестри же чрезвычайно заботит, не пошатнется ли его положение выпускника Академии, не пострадает ли его начинающаяся карьера и не отвернутся ли от него друзья и подружки.
Вестри старше меня ровно на четыре года. Как положено в благородном семействе, я – изысканная молодая дама, завидная невеста, он – подающий надежды блестящий офицер, с возможностью по окончании Академии прямиком угодить в личную королевскую гвардию, поближе к трону, либо же отличиться где-нибудь в привилегированных легионах, вроде «Золотого орла» или «Немедийского дракона». Отец более склонен ко второму, считая, что дети должны добиваться всего сами, а не благодаря протекции родителей. Вестри же спит и видит себя в Бельверусском замке. В шестнадцать лет, его, как полагается, вместе с остальными кадетами представили царствующей фамилии, после чего военная молодежь с величайшим удовольствием приступила к несению караулов во дворце и вовсю злоупотребляла правом посещать королевские балы и званые вечера.