Эсстеретта.
Это было бы на крайняк странным, если бы не смотрелось так дико и ужасно. Он не реагировал не только на мои слова, но и на действия. Я его и дергала, и трепала, и пинала (каюсь!), ни-че-го. Ноль эмоций. Лишь ходил со злой и мрачной миной на лице. И все время что-то бормотал, ей-богу бабка старая, что живет на опушке леса и имеет дом с куриными ножками. К слову, очень добрая и милая пожилая женщина. Но для полного сходства осталось зубов лишить, чтобы шамкал поправдоподобней. А что? Идея! Я уже который день преследовала его, ходя за ним по пятам. Сегодня не было исключением. Но посмотрев на безразличный, хмурый и задумчивый взгляд Данте, устремленный в лес, идея выбить зубы показалась кислым лимоном, вроде бы острые ощущения, но не такие приятные.
Впервые в жизни я познакомилась с депрессией матушкой. Не хотелось ничего вытворять. Меланхолия постепенно завладевала разумом, а тот в свою очередь помахал мне ручкой.
Кстати, о Барсике. Два года назад, я резвой и веселой козочкой скакала к папиному «кабинету», где он работал не покладая рук (Ну, как сказать работал…Разве что рук не отрывал…от рома), счастливая донельзя. И тут ко мне пришел Облом. Да-да, по банальному закону жанра. Со слов Данте, я была злобным извергом и живодером, который в тайне носит план о порабощении мира, а начать решила с его ручного котика, превратив бедняжку в коврик. Естественно, сама обвиняющая сторона не присутствовала, опасаясь кары «Рыжеволосого чудовища». А папа был соучастником заговора. Так вот, к чему я, Барсика у меня нахально отобрали. Больше я его не видела. Зато мстя моя была страшна. Во всем замке пропал всевозможный алкоголь. Папу я простила, все же родной человек, а Данте я мщу по сей день. Барсик был единственной отрадой в моём маленьком и хрупком мире, ранимой маленькой девочки…Очень ранимой.
Но сейчас… Неужели я так хорошо приложила Данте по голове, что он теперь всю жизнь будет ходячим мертвецом? Или я его настолько достала, что… Демиурги, я даже не знаю что! Всё эта зараза, цепкими щупальцами вцепившаяся в мою тщательно скрываемую душу, и не дающая официально вернуть сарказм в мою жизнь. Никогда бы не подумала, что мое настроение будет зависеть от этого зануды. Этот ворчливый, наглый и заносчивый мальчишка, с ледяными глазами и черными, как смоль волосами, единственный кто не боялся пакостить принцессе в ответ. А теперь что? Создается впечатление, что огонек жизни сбежал от хозяина в деревеньку «Ромогоно», поговаривают, что вся эта деревня — сплошной трактир. И огонек можно понять, я бы тоже спилась от такой жизни.
Как же я могла прошляпить тот момент, когда привязалась к нему? С какого момента он стал для меня не Недоразумением Мира Сего, а всего лишь Идиотом? Вы не подумайте, он все так же доводит меня до ручки, и при виде него мне хочется ослепнуть, но сейчас я реагирую как-то иначе.
Это лето было самым лучшим из моих воспоминаний — изощренные оскорбления, прыжки по неизвестной местности, бег на выживание. Все прелести и радости жизни. Но вчера я случайно узнала от стражи, что он уезжает. Это повергло меня в уныние. Он…бросает меня? И это после всего того, что между нами было? Взаимные оскорбления, бессонные ночи, когда ты сыпешь на его постель колючки кактуса, собранные тобой накануне с такой любовью и нежностью. Взаимная неприязнь из серии:
«— Я давно хотел тебе признаться, но у меня никак не хватало смелости… Я ненавижу тебя!
— Дурачок, я ведь тоже тебя ненавижу!»
Предатель, он мне даже ничего не сказал. Погрузившись в раздумья, я уперлась в препятствие. В ходе исследований было выявлено, что это всего лишь мускулистая спина Данте. Стоп, мускулистая? У меня дернулся глаз. Срочно, лекаря мне, лекаря!
— Ты в порядке? — Взгляд ушедшего в себя человека. Такое ощущение, что он даже не помнит кто я.
— Все отлично. — Сказал бы мне кто-нибудь, что мы вот так спокойно будем разговаривать, да я сварила бы его в кипящем котле, при этом заливаясь адским смехом и умиляясь пузырьками. Но спрашивать меня, в порядке ли я? Верните мне ехидного Данте, а этого спалите к чертям собачьим в жертву богу занудства! На этой весьма приятной ноте у меня созрел план.
Выследив Данте (что не было непосильной задачей и было удручающе скучно), я спрыгнула с дерева ему на спину. Моё приземление было мягким, чего я не могла сказать о Данте, на котором развалилась. Я умилилась картине, представшей перед моим взором. Данте-звезда. Смешно дергая руками и ногами, не забывая при этом пополнять мой запас принцессы-грузчика, он спихнул меня с себя и, отряхиваясь от листьев, прошипел.
— Чего надо, психованная? — Получилось угрожающе. О, мой Данте вернулся! Подавляя щемящееся ощущение в груди, я с напускной бодростью и веселостью передразнила его тон.