– На кой она этот обрубок напялила? Вся задница наружу! – выкрикнул мальчик.
Несколько гановерцев засмеялись. Дальше все было вполне предсказуемо. Кейси, которая шла чуть впереди меня, словно обрадовалась поводу применить кулак. С перекошенным лицом она набросилась на злополучного четвероклассника. Слишком долго сдерживала ярость. Может, чуть ли не с рождения.
– Кейси, не надо! – пролепетала я.
Но было поздно.
После того, как Лафферти выдал «Что с них взять, с этих девок?», выбора у меня нет. Иду к сержанту Эйхерну. Я намерена просить в напарники кого-нибудь другого. Я даже речь заготовила – у нас, мол, стиль работы разный. Незачем мне хаять Лафферти, все-таки он – приятель Эйхерна. Однако прежде чем я успеваю закончить свою речь, Эйхерн бросает:
– Ладно, Мики.
И даже не глядит на меня, даже взгляд от смартфона не отвлекает.
Неделю работаю одна. Так гораздо лучше. Спокойнее. Останавливаюсь, когда и где считаю нужным, сама выбираю, по какому вызову ехать. Особенно хорошо, что можно позвонить Бетани и позвать к телефону Томаса. Когда долго нет вызовов, я рассказываю сыну сказки, или историю улиц, по которым катит моя патрульная машина, или излагаю планы на наше с Томасом будущее. Себя я убеждаю вот в чем: да, конечно, телефон – это не живое общение, но по крайней мере Томас получает пищу для ума. От меня получает. Вдобавок развиваются его речевые навыки. Сын становится хорошим собеседником. Порой даже создается иллюзия присутствия Трумена в машине.
Однажды на утренней планерке сталкиваюсь с незнакомцем. Он молод, серьезен с виду, одет в строгий серый костюм. Я нахожу его очень приятным. Одну руку незнакомец держит согнутой на уровне своего подтянутого живота, в другой сжимает папку из коричневой бумаги. «Наверное, следователь», – думаю я. Незнакомец ни с кем не разговаривает. Не иначе, сержанта дожидается.
Наконец входит Эйхерн. Требует всеобщего внимания. Тут-то незнакомец и представляется. Его зовут Дейвис Нуэн, он из Восточного убойного. И у него новости.
– Сегодня ночью, – сообщает Нуэн, – в вашем районе совершены два убийства.
Слава богу, жертвы уже опознаны. Одна – семнадцатилетняя Кэти Конвей, работавшая в компании «Делко». Белая. Объявлена в розыск неделю назад. Вторая – Анабель Кастильо, восемнадцати лет, сиделка. Латиноамериканка.
– Обе жертвы, – говорит Нуэн, – были обнаружены на участках, между которыми много общего, и в сходных позах. Конвей – на пустыре в Тайоге, ничем не прикрытая, никак не замаскированная, заметная с улицы. Кастильо – на пустыре в Харт-лейн; ноги под сгоревшей машиной, голова и плечи выставлены напоказ, видны любому прохожему. Обе были, по всей вероятности, вовлечены в бизнес сексуальных услуг. Обеих, скорее всего, задушили. И об обеих погибших никто не заявлял в течение многих часов после смерти.
(Это как раз неудивительно. В Кенсингтоне давно привыкли к виду безжизненных тел. Люди лежат прямо на улицах, и никто не разбирается, мертвы они или только без сознания.)
Нуэн увеличивает фото погибших. На несколько долгих секунд полицейские замирают. Анабель и Кэти улыбаются с экрана – словно из прошлой, более благополучной жизни. Вот Кэти на вечеринке – наверное, по случаю своего шестнадцатилетия; стоит у бассейна, очень довольная. Вот Анабель обнимает малыша – надеюсь, не своего.
– Информация, – предупреждает Нуэн, – сугубо конфиденциальная. Мы ничего не сообщали СМИ; только уведомили родственников.
Он выдерживает паузу, продолжает:
– В связи с этими событиями мы подняли дело молодой женщины, найденной на Герни-стрит в октябре, хотя тогда результаты вскрытия ничего не дали.
Взглядываю на Эйхерна. Тот отводит глаза.
– Та женщина до сих пор не опознана, – говорит Нуэн. – Однако, учитывая события прошлой ночи, мы полагаем, что все три убийства связаны между собой.
Эйхерн упорно таращится в смартфон.
– Это может означать, что в вашем районе орудует маньяк.
Заявление встречено полным молчанием.
– Что бы кто из вас ни услышал, ни заметил – немедленно сообщайте в Восточный отдел, – говорит Нуэн. – Нам очень нужна ваша помощь.
Некоторое время после планерки сижу в машине, уставившись в мобильный телефон. Налетает внезапный вихрь, и дубы, окружающие парковку, начинают бешено жестикулировать. Вспоминаю: дуб – любимое дерево Томаса.
С тех самых пор, как мы нашли в Трекс тело молодой женщины, мне не дает покоя одна мысль. А именно: примерно тогда же пропала и Кейси. Правда, я ее толком не искала. Моя сестра частенько исчезает как раз на такой период; иногда потому, что лечится от наркозависимости. Но сейчас… сейчас это совпадение кажется мне зловещим. Помню, в раннем детстве, когда мама долго не появлялась дома, я испытывала ту же ноющую тревогу.