— В том-то и дело, что нет. По закону ведь как? Если нет закона, который отменяет или изменяет старый, то он действует хоть до скончания времен. Ведь так? Так! А закона об отмене или изменении брачного возраста не было до сегодняшнего дня!
— Софи, такой закон есть. Отец подписал. Разрешенный возраст — четырнадцать лет.
— Да-да, — я кивнула, пролистала сухие страницы и отыскала еще один нужный акт. — Да, есть закон, который говорит, что жениться можно с четырнадцати лет. Жениться, любимый, а не замуж выходить. К счастью, это разные вещи.
— Тогда половину браков в Хельриссе впору признавать незаконными! — Вскочил со своего места поросенок-проситель.
— Да, но все браки заключены в храме, а светская власть в Хельриссе никак не возвышается над духовной, поэтому заставить отменить эти браки или признать их незаконными мы точно не можем, — я пожала плечами. — Зато можем ввести новый закон, который установил бы брачный возраст для мужчин и для женщин — восемнадцать лет. Как во всем мире. Хельрисс же прогрессивное княжество?
Я вопросительно посмотрела на супруга, и он медленно кивнул.
— Вопрос о брачном возрасте я подниму на Совете. Но, учитывая действующее законодательство…
— Это произвол! — Воскликнул Манн, делая несколько мелких шагов по направлению ко мне. — Это невозможно! У вас бумаги! Она принадлежит мне!
Кровники уперлись копьями в грудь порося, не давая подойти ближе. Тот покраснел еще сильнее, но назад не отступил. И где все эти его слезы и мольбы о помощи?
— Я слышала о том, что страсть может туманить разум мужчине, но чтобы настолько… Постойте-ка. Лиссан, верно? Подойди-ка ко мне. Не бойся.
Девочка вышла из-за спины старшей родственницы, по широкой дуге обошла своего недожениха и подошла ко мне. Довольно близко. На расстояние вытянутой руки. Супруг явственно напрягся, но я успокаивающе погладила его руку и переключила внимание на Лиссан.
— Тебе четырнадцать. Есть второе тело?
— Нет, — девушка покачала головой.
Я сняла одно из своих колец. С прозрачным камнем в виде розочки. Подарок мамы. У меня на пальце оно становилось красно-алым. Когда-то мама сказала, что надеялась на нежно-розовый, но повезло даже больше.
— Подержи, — неудавшаяся невеста приняла кольцо, держа на ладонях в вытянутых руках. Камень зажелтел, причем довольно явно.
— У девочки способность к магии. Она будет отменным зельеваром, если с ней работать.
— Влюбиться в колдунью не преступление! — На всякий случай напомнил проситель.
— Зато дерзить мне — вполне себе преступление, — хмыкнула я, забрала свое кольцо, которое снова стало радовать всех алым цветом. — Князь обещал мне дар за то, что я была ему хорошей женой. В качестве дара я выбираю учреждение школы-пансиона для девушек-колдуний всех сословий. Все воспитанницы будут отбираться мной лично.
— Софи, ты уверена?
— Да, — я кивнула, улыбнулась Лиссан и посмотрела на мужа, погладив свое кольцо с розочкой. — “Розарий” с удовольствием примет свою первую воспитанницу.
— Хорошо, — Джаррак кивнул. — Тогда я отдам распоряжение, чтобы подготовили все необходимые документы. Каждая воспитанница “Розария” будет находиться под покровительством Княгини и защитой Князя. Альрен, займись.
Один из кровников кивнул и ушел выполнять распоряжение.
— Но Князь! Даже если возраст увеличится до восемнадцати, я все равно имею все права взять Лиссан в жены, пусть и не сегодня же!
— Лиссан — воспитанница Розария. Замуж они будут выходить, только получив мое благословение. Можете прийти еще раз через шесть лет, так как ваше соглашение было подписано до поправок в законодательстве, а сейчас возраст замужества — двадцать лет. Вот когда Лиссан сможет стать чьей-то женой, тогда мы с вами и будем разговаривать на эту тему. Лично. Только вы, я и свод Особых Правил.
Господину Манн почему-то не понравилось такое щедрое предложение. Он с трудом дождался, когда зачитают окончательное официальное решение и убежал, все так же смешно переваливаясь с ножки на ножку. Супруг проводил его улыбкой, чем вызвал всеобщий шок.
— Теперь мне придется отпустить тебя, чтобы ты занялась своими делами по устройству “Розария”.
— Успею, — я покачала головой. — Посижу еще с тобой. Вдруг смогу кому-то еще гадость сделать.
Лиссан похихикала над моей шуткой, Ани тоже улыбнулась, став похожей на мою первую нянюшку. Та тоже улыбалась уголками губ и глазами, а остальное лицо оставалось неподвижным, словно маска. Мамина подруга Гельна говорила, что это выглядит жутко, а мне всегда хотелось повторить это выражение лица, но никогда не получалось!