— Матушка не говорила, что вы столь… Кровожадны.
— Я просто буду защищать свое до последнего вздоха. И видит Матея, последний вздох будет не мой.
— Яррис, Княгиня. Хельрисс меняет вас. Здешний бог меняет вас. Вы сами это чувствуете.
— Да хоть Забытые, это неважно. Важно, чтобы ты меня услышала.
— Я услышала.
Испытание проходило в Северной башне, идти в которую нужно было через двор. Зимой. Пешком. В Хельриссе. Для меня само это уже было испытанием, так что готовилась я старательно: натянула всю теплую одежду, какую нашла, обмоталась двухметровым шарфом, залезла в свой полушубок и кивнула служанке, что готова идти.
Шли долго. Утопали в снегу по колено, но продолжали идти. Я дважды упала, трижды едва не выругалась, раз пять хотела вернуться обратно. Не выругалась и не вернулась. Упрямая потому что. В короля, чтоб ему Матея перерождение в жуке-навознике устроила!
К Северной башне мы приползли последними. Остальные конкурсантки уже стояли тут и ждали, когда выйдет Визир или его человек, чтобы проводить нас внутрь, ибо заходить куда-либо самостоятельно категорически запрещалось.
— Мой нос сейчас отвалится, — проныла Макка-Макака, пытаясь обозначенную часть тела отогреть. Лично я замотала нос в шарф, потому отморозить его не боялась. Я вообще основательно была замотана в шарф, видно осталось только глаза. По глазам меня, видимо, и узнали. Притихли сначала, а потом перешептываться стали. Только шептаться бессмысленно оказалось, ветер слова уносил, шапки звуки глушили, а потому пришлось либо замолкать, либо открыто кричать, какая я у них странная. Дураков нашлось немного. Макка и еще пара девушек, таких же молоденьких. Нет, никогда не считала молодость синонимом глупости.
— Надо же, школа для девочек всех сословий.
— Да еще и Князь потакает.
— Правильно говорят, околдовала его чужачка, вот и слушается ее во всем.
— Ой, а вы здесь уже, да, Княгиня? Мы вас не заметили просто. Вы так тепло оделись… Ну да правильно, вы же чужая, к нашим холодам непривычная. Мы, чтобы из одного здания в другое перейти, так не укутываемся. Стыдно ведь. Но мы привычные. Местные. Здешние. Нас и снег греет, — разошлась девица, имени которой я банально не запомнила.
У нее уже был красный нос, руки тоже покраснели, и пальцы явно не сгибались. Слишком много пафоса и самолюбования. Я даже отвечать не стала. Во-первых, не княжеское это дело — ветер перекрикивать, а во-вторых, глупо ругаться с человеком, который и так скоро с воспалением легких сляжет. А она, думаю, сляжет. Так кричать на морозе. Ну ангина точно обеспечена, а остальное тоже приложится!
Ждали мы долго. Девушки уже наплевали на гордость и стали на месте пританцовывать.
— Забыли про нас, что ли? — возмущались они по очереди.
Я даже кивнула и собиралась пойти в замок, чтобы узнать, что происходит и почему нас так старательно пытаются уморить холодом, но под взглядом одной из девушек осеклась. Остановилась и всмотрелась в пустоту, пытаясь вспомнить…
“Главный талант женщины — ее преданность. Главное ее достоинство — терпение. Единственный дозволенный недостаток — слабость. Помните об этом, Княгиня.”
И я осталась стоять, углядев в часовом ожидании очередное испытание. В чем может проявляться слабость? В желании согреться? Верно. Но не в скандале точно. Поэтому, когда девушки начали уходить обратно, ругаясь на Визира и его неумением организовывать конкурсы, я все еще стояла на одном месте. Нас осталось пятеро: Макка, Селимат, Анина, Виссия и я. И если Анина и Виссия были вполне адекватными, то Макка и Селимат продолжили спор, который затеяли перед первым испытанием. Первая кричала, что она самая молодая, а значит самая здоровая, вторая вспоминала своих братьев, которых у нее аж восемь. Мол, если моя мать родила восемь — сыновей, то я и десятерых рожу. Это же все знают!
— И я точно не буду просить у мужа всякие глупости, — фыркнула в очередной раз Селимат. — Розарий? Ерунда! У Князя надо просить украшения. Много украшений. Нет, целый дворец, в котором будет большая … огромная комната, набитая золотом и бриллиантами!
— И будешь сидеть в этом дворце, а мужа видеть раз в год, — хмыкнула Макака. — Нет, я хочу свои покои во дворце. А сокровищница у Князя и так большая!
— Уж не больше дворца! А мужа больше одного раза в год видеть и не нужно! Навестит тебя, понесешь, и ходишь себе, капризничаешь…
Слушать этот бред я больше не смогла, велела Алли принести дров. За спиной у меня теперь стоял Альрен, который никого абсолютно не смущал. Пришел он, когда прошло полчаса с начала ожидания, но не говорил ни слова. Просто стоял. Охранял, видимо. Молча и старательно.