— Никто, — вынесла вердикт я и, сдерживая приступ тошноты, двинулась к выходу. Незаметно погладила живот. Прости, малыш, придется потерпеть, пока мама не разберется со всеми плохими дядями. Ты должен родиться в мире, где нет опасности, что каждый второй хочет тебя убить, верно? Верно, малыш. А мама все для этого сделает. Мама умеет выживать, мама умеет бороться, мама всегда побеждает.
В кабинете Визира я согласилась выпить чаю. С мятой. Успокоиться не мешало. Руки слегка подрагивали, хотелось уединиться и поплакать, но времени не было.
— Шестьдесят человек. Приближенные ко двору, — духовник растер лицо ладонями, помассировал пальцами виски и взглянул на меня обеспокоенно. — Князь не поверит.
— Поверит. Ваерр вернулся?
— В тот же день. Задание выполнил, но назло вам поселил всех в пустующих казармах.
— Детский сад… Неважно, пригласите его и Альрена, расскажите все, как было. Нет никаких гарантий, что Оливия назвала все имена. Так что доверять можно только им.
— Вы уверены?
— Я насчет вас так не уверена, — фыркнула совершенно невоспитанно. — Если я правильно все поняла, завтра на пиру меня попытаются убить.
— Впервые вижу, чтобы об этом говорили так спокойно, — Визир хмыкнул. — Значит, будем ловить на живца? Представляю, какая рыбка попадется на целую Княгиню.
Вечер пришлось провести за работой, разгребать накопленные за день дела, отбиваться от расспросов Гельны и думать. Много думать о том, могла ли Эмилия быть любовницей короля. Мерзко. Если это действительно так, то мне бесконечно мерзко думать, как она врала маме.
Ночью я рано легла спать, так и не дождавшись мужа, которому тоже пришлось разгребать кучу дел. Но поспать удалось мало. Встала еще до рассвета и ушла в библиотеку. Сразу села вязать, надеясь, что это поможет успокоиться. Помогало слабо. Хотелось взять список имен от Оливии и пройтись с этим списком по дворцу, вырезая всех, кто представляет опасность. Шарф я закончила быстро. Получилось коротко и как-то женственно, но времени переделывать не осталось. Зато появилась другая идея. Поймала в коридоре служанку и велела принести мне короб и бантик под подарок. Девушка радостно кивнула и убежала. Вернулась минут через десять с разными коробочками на выбор.
— Хочешь быть моей личной служанкой?
Она хотела, радостно умчалась говорить экономке, что теперь на нее рассчитывать нельзя. Схему вязания пинетки я нашла в одной из книг по рукоделию, их тут был целый стеллаж. Вязала спицами, в синем цвете, добавляя немного золота с помощью магии. Закончила неожиданно быстро, но поймала волну недовольства от малыша. Присмотрелась и поняла, что не устраивает ребенка цвет.
— Тебе не нравится синий? Почему?
И хлопнула себя по лбу, едва поняла, что синий символизирует мужское начало. Не знаю уж, почему, но в Эваноде ребенка всегда забирали в синем конверте, если это был мальчик и в розовом, если девочка.
— Так значит мы имеем дело с капризной дамой? Вот так новость! — Я потянулась к розовому мотку и снова получила волну недовольства. Девочка явно показывала характер. И да, она категорически не хотела себе розовые пинетки. — Ну а чего ты хочешь тогда? Синий не нравится, розовый тоже. Что нужно?
Не думала, что так вообще когда-нибудь бывает, но малышка буквально послала мне мыслеобраз. Красные. Моя дочь хотела себе красные пинетки и в "видении" они стояли рядом с синими. Очень интересно.
— Так ты не только капризная, но и жадная. Ну ладно, так и быть. Только не думай, что всегда будет получаться манипулировать мамой. Тебе это сходит с рук только пока ты внутри меня. Поняла?
Разговаривая едва ли не сама с собой, я чувствовала себя немного нелепо, но служанка убежала за Альреном и Гельной, и я осталась в библиотеке одна. Вторую пару пинеток я связала уже при своих незаменимых помощниках.
— Это Вита, моя новая служанка, — представила я девушку.
Альрен кивнул, прекрасно понимая, где Алли, а вот наставница посмотрела на меня недоуменно.
— А куда делась первая?
— Валяется в тюрьме после нескольких часов пыток, — спокойно ответила я, и Гельна рассмеялась. Альрен даже не улыбнулся. Знал, что это не шутка. — Эмилия спит с моим отцом?
Смех наставницы резко прекратился. Она внимательно посмотрела на меня и медленно кивнула.
— Это не шутка, верно? Значит, мне не показалось. Твоя служанка действительно одна из девочек Эмилии. Да, София, Эм спит с королем, он вообще зависим от нее во многом.
— Мило, — я вплела в узор пинеток золото и продолжила вязать. — Мама знала?
— Да, но ей было все равно. Напротив, двадцать лет удерживаясь в постели твоего отца, Эм успешно отвлекла его от тебя и твоей матери.
— Недостаточно успешно, раз он о нас вспомнил.
— Возможно. Но она старалась. Эмилия никогда не желала вам зла.
— За белыми стенами храма прячется больше всего тьмы и грязи, да? Она отдала приказ убрать меня. Видимо, исключительно из добрых намерений.
Альрен уловил угрозу в моем голосе, вытащил кинжал из ножен и положил на стол. Движение не укрылось от Гельны, но никакого страха я не увидела.
— Ты серьезно? Думаешь, я заодно с ней? Ты написала, и я бросила все, чтобы приехать в княжество вечных снегов и помочь тебе. По первому зову. Да если бы я хотела убить тебя, сделать это было бы проще простого!
Служанка ахнула, прикрывая лицо руками. Альрен нахмурился еще сильнее. Да, подобное высказывание едва ли не прямое оскорбление.
— Но ты не удивилась, не пытаешься защитить Эмилию.
— Она заигралась во власть, София. Давно заигралась, и я предупреждала ее, что хорошим это не кончится. Поэтому ничему не удивляюсь. Только больно это. За Гнету больно, за тебя, за нашу дружбу.
— Больно было Алли, — возразил Альрен, глядя на меня с явным осуждением. — Не знаю, как у вас, а у нас женщин не принято пытать.
— А у нас не принято оставлять семью без защиты. У нас преступник не имеет пола.
— Преступника определяет суд.
— Суд в Хельриссе — это Князь. А Князь приравнял мою волю к своей. Так что можешь считать, что суд в моем лице вынес приговор.
— Несмотря на то, что ее использовали?
— Если бы ее не использовали, Оливия была бы уже мертва, Альрен. Не пытайся давить на совесть или жалость. Первая спокойна, а второй она не достойна.
— И что ты теперь будешь делать? — уточнила Гельна, игнорируя недовольство Кровника.
— Жить, — я пожала плечами. — Вязать своему ребенку пинетки, строить Розарий, кричать на служанок.
— А Эмилия?
— Эмилия — проблема моего мужа. Пусть сам решает, что делать с ней.
— И если он решит ее убить?
— Отправлю лилии к ней на могилу. И венок. "От той, кого погубить тебе не удалось". По-моему, символично!
Теперь не одобряли мои действия сразу двое. И только Вита боялась даже пошевелиться. Слишком много, конечно, узнала для первого рабочего дня, ну да ничего. Дальше будет только хуже, и ей лучше это понимать заранее. Клятву я с нее взяла, магией закрепила, так что опасаться нечего. Кто бы мне еще сказал, почему я с Алли ее сразу не взяла? Вот бы было интересно наблюдать, как она пытается обойти запрет на разглашение информации или на причинение вреда мне и членам моей семьи!
— Почему две пары пинеток? — со вздохом спросила Гельна, когда молчание затянулось.
— Малышка так хочет, — я пожала плечами и продолжила вязать. — Посылает мне волны эмоций. Чаще всего это страх или злость, иногда веселье. Например, с детьми вчера ей понравилось играться. Лягушка очень сильно зацепила. Кажется, когда родится, перецелует всех жвб в округе!
— Будет принца искать, — наставница улыбнулась. — Нужно сделать так, чтобы ей было хорошо и приятно жить в этом мире. Предстоит много работы. Что у нас с местными преподавателями?
Альрен очень нехотя включился в работу, и дальнейшее обсуждение касалось только того, где найти учителей. Главная проблема заключалась именно в том, что тащить слишком много людей из-за стены мой супруг запрещал, а среди местных кое-какими знаниями могли похвастаться только мужчины. А концепция нашего Розария предполагала, что мы оградим девочек от общения с мужчинами. По крайней мере на постоянной основе. В Хельриссе ценится невинность, чистота души и тела девушки, поэтому важно сделать все, чтобы эту чистоту у воспитанниц сохранить.