– Музыка, мистрис Дини, – повторил Генрих. – Вам нравится эта музыка?
– Она просто великолепна, ваше величество. Король подавил в себе желание выругаться. Вместо этого он ослепительно улыбнулся. Генрих гордился своими зубами, поскольку считал, что они для его возраста сохранились великолепно.
Закончив играть, король с удовольствием посмотрел на свои пухлые, но очень подвижные пальцы.
– Эту вещицу я написал сам, – произнес он не без гордости.
– Правда? – с удивлением подняла на него глаза Дини, и Генрих понял, что в эту минуту ее интерес был самым неподдельным.
– Да, этот пустячок у меня получился. – С этими словами король встал и приблизился к девушке. – А теперь, мистрис Дини, настала ваша очередь усладить наш слух. Сыграйте нам что-нибудь из своих сочинений.
– Разумеется, ваше величество… – Дини попыталась улыбнуться.
Она не знала точно, который час, но хорошо понимала, что время близится к шести. Ей придется еще бежать к себе в спальню, чтобы взять бутылочку и встретиться с Китом вовремя. Тем не менее она взяла гитару, чтобы сыграть королю хоть какой-нибудь пустячок. Повелители не любят, когда подданные противятся их желаниям.
– Мистрис Дини, – заговорил тем временем Генрих на удивление мягко и проникновенно, – что вас тревожит? От нашего внимания не ускользнуло, что вы чем-то озабочены.
Дини тронула струны, которые жалобно зазвенели. На самом деле она пыталась выиграть время, чтобы определить, как вести себя с королем дальше. Во-первых, она решила ничего не рассказывать ему о Кромвеле – граф Эссекс, узнав о том, что его предали, станет действовать быстро и решительно, ведь ему будет нечего терять, не так ли?
Поэтому, заговорив, девушка тщательно подбирала слова.
– Боюсь, ваше величество, что мне никак не удастся освоиться при дворе. Я постоянно боюсь совершить неловкость, обидеть кого-нибудь из придворных или – подумать страшно – ваше величество.
Король расслабился и присел рядом с ней на каменный подоконник. Драгоценные камни на его шляпе засверкали в лучах заходящего солнца.
– А известно ли вам, мистрис, что я вовсе не рассчитывал на королевскую корону, когда был мальчиком? – Теперь властные нотки исчезли из его голоса, и Генрих выглядел простым, немало перенесшим на своем веку человеком.
– Не может быть! – произнесла заинтригованная Дини. Она даже отложила гитару, приготовившись слушать.
Король тихонько засмеялся и вытянул ноги в шелковых чулках. На том месте, где в его плоть глубоко въелась язва, красовалась широкая алая подвязка.
– Тогда я был просто герцогом Йоркским, младшим сыном в семье. А мой старший брат, Артур, принц Уэльский, должен был наследовать трон.
– Что же с ним приключилось?
Генрих несколько удивился. Даже в отдаленном Уэльсе история его жизни была известна каждому. Впрочем, он продолжил:
– Артур был любимчиком отца, его даже назвали в честь легендарного английского короля.
– Поняла! В честь знаменитого короля Артура! – Глаза Дини, окруженные длинными мохнатыми ресницами, внимательно смотрели на Генриха. Тому очень понравился ее заинтересованный взгляд.
– Да, Артур был королем в полном смысле слова. К тому же он был женат на самой очаровательной принцессе христианского мира – Екатерине Арагонской, дочери Фердинанда и Изабеллы.
– Это те самые ребята, которые отправили Христофора Колумба на поиски Нового Света?
Генрих засмеялся:
– В самом деле, те самые. Но это случилось после того, как мой отец отказался финансировать экспедицию Христофора. Брат этого путешественника, Бартоломео Колумб, специально приезжал в Англию, чтобы получить средства. Нельзя сказать, чтобы он требовал слишком много, но мой отец недооценил значимость предприятия и денег не дал. Он заявил, что это путешествие вряд ли окажется прибыльным.
Дини, совершенно забыв о том, что она находится в компании короля, присвистнула сквозь зубы:
– Клянусь Богом, он, должно быть, потом сильно пожалел о своей скупости!
– Совсем не так сильно, как думаете вы и как жалел об этом я. Финансировать такого рода предприятие – весьма рискованное вложение денег. – Голос короля звучал ровно, но глаза его заблестели.
– Что ж, должно быть так, – согласилась Дини. – Но что же все-таки случилось с Артуром?
– Когда ему было четырнадцать лет и он едва успел обвенчаться со своей прекрасной избранницей, его настигла смерть.
– Ужасно! Бедная Екатерина. Король кашлянул.
– Видите ли, мистрис Дини. В юности Екатерина была очаровательнейшей из женщин. А я, обыкновенный подданный, неожиданно получил ранг принца Уэльского и превратился в наследника трона. Мой бедный отец в страшной спешке принялся скликать ко двору лучших наставников Европы. Дело в том, что моим образованием занимались мало. Нет, оно вполне соответствовало высокому церковному сану – младшие сыновья, как вы знаете, обычно предназначаются церкви. Но королю требуется большее. Только старательной и прилежной учебой можно достичь государственной мудрости.
– Другими словами, вам пришлось зубрить? Король некоторое время недоуменно смотрел на нее, потом утвердительно кивнул:
– Полагаю, этим словом вы именуете процесс обучения? Что ж, как вы говорите, мне пришлось «зубрить». – Генрих стряхнул щелчком невидимую пылинку с красного камзола. – Так вот, одной из моих наставниц оказалась Екатерина Арагонская, вдова моего брата. Когда умер мой отец, мне исполнилось восемнадцать, Екатерине – двадцать три. И я на ней женился.
– Секундочку. Так вы женились на вдове вашего брата?
– Да. К моему глубочайшему сожалению, Господь не благословил нас сыном – живым, я имею в виду. Мы были наказаны. За то, что противились Божьей воле. Религия запрещает мужчине жениться на вдове брата. Поэтому брак пришлось аннулировать.
– Вот жалость-то.
Король нахмурился:
– Это и в самом деле было грустно. Дини поняла, что пора сменить тему.
– Так каким же образом, ваше величество, вам удалось сделаться столь великим государем?
От этих простых слов король, казалось, стал еще выше ростом.
– Полагаю, что сам Господь наделил меня приличествующим моему сану величием.
Дини закусила губку, чтобы не рассмеяться: Генрих и в самом деле верил в собственную исключительность.
В углу раздался бой часов, до которых Генрих был великий охотник.
– Ваше величество? – обратилась Дини к королю когда поняла, что пробило шесть и Кит с минуты на минуту будет ждать ее в лабиринте.
Король довольно ухмыльнулся:
– Да? – Судя по голосу, девушка сгорала от страсти.
Поначалу она не знала, что придумать, но потом нашлась:
– Позвольте мне… Позвольте выйти… в туалет! Король поднялся во весь свой огромный рост.
– Разумеется, мистрис, вы можете идти – хоть сейчас…
На лице Генриха появилось выражение легкой брезгливости. Он не одобрял женщин, некстати вспоминавших о своих естественных надобностях.
Дини присела в торопливом поклоне и выскочила из музыкальной комнаты как пуля. Оказавшись в коридоре, она что было сил помчалась к себе.
Сын герцога Норфолка, граф Суррей, ждал, когда пройдет Гамильтон.
Для Суррея это был день унижений. Он вызвал герцога на поединок, прекрасно зная, что Гамильтон ранен. Затем он с большим искусством изобразил удивление и тревогу и даже пытался выказать унижавшую герцога жалость, когда Саффолк – этот надутый тупица – поведал ему, что Гамильтон не может действовать правой рукой.
Как он, Суррей, и ожидал, Гамильтон выразил желание биться с ним левой рукой. Дамы от удовольствия чуть в обморок не попадали, Суррей же заскрипел зубами от злости. Нет, в самом деле, кто он такой, этот Гамильтон, откуда взялся? Конечно, он имеет весьма благородную наружность, но его титул не наследственный, а дарованный королем.
Суррей выпрямился и украдкой вытер покрасневший нос. Весной он без конца чихал.