– Не обижайтесь, доктор, но я до сих пор не могу взять в толк, куда вы клоните.
Доктор Хаулер скрестила на груди руки.
– Из того, что я узнала о прошлом Дини, я поняла, что вышеупомянутая фантазия была для нее необходима, чтобы заполнить вакуум. То самое место в душе каждой женщины, которое отвечает за любовь – за любовь к мужчине, хочу я сказать.
– Я вас не понимаю.
– В ее жизни не было нормального мужчины, миссис Бейли. – Доктор Хаулер изо всех сил старалась быть терпеливой. – Кроме того, она не знала своего отца – о, не по вашей вине, конечно.
Лорна взгрустнула, вспомнив, что ее дочь сидела дома всякий раз, когда в школе давали традиционный вечер «Папочка танцует с дочкой». Бедняжка, она никогда не жаловалась.
Между тем доктор Хаулер продолжала: – Когда ваша дочь выросла, она вполне преуспела в жизни. Преуспела во всем, смею сказать, за исключением любви. Она пользуется довольно широкой известностью, она красива, талантлива, но, увы, очень и очень одинока.
– И что нам теперь делать?
– Я поговорила кое с кем из своих коллег – строго конфиденциально, разумеется, и мы пришли к выводу, что ей надо пережить период… хм, своего рода вдовства.
Лорна хотела было возразить, но доктор Хаулер подняла руку, чтобы предварить ее излияния.
– Послушайте, миссис Бейли, ей необходимо дать возможность погоревать. Она умная, интеллигентная женщина, к тому же с хорошо развитым воображением, если смогла придумать мужчину, который для нее все равно что живой. По этой причине и чувства, которые она испытывает, самые что ни на есть настоящие. Пустота, которая травмирует ее психику в этой связи, вполне реальная вещь. И страдания причиняет самые реальные. Пусть она страдает – ей необходимо через это пройти. Не пытайтесь ее осуждать или высмеивать, лучше помогите ей. Слушайте то, что она захочет вам рассказать. Время излечит ее душевные раны.
– Ничего себе «носит траур»! – ядовито передразнила психиатра Лорна. – Моя дочь, видите ли, потеряла мужчину, которого сама выдумала, а мы, значит, должны ей сочувствовать? Вот что я вам скажу, милочка: слишком много она стала зарабатывать, и в этом ее главная проблема. Я, к примеру, одна ее растила, работала по шестнадцать часов в сутки, только для того, чтобы ее прокормить…
Тут Лорна замолчала, потому что вдруг поняла, что перешла на крик.
Доктор Хаулер окатила Лорну вполне профессиональным взглядом. Она смотрела на женщину, так сказать, как на очередной случай, описанный в учебнике психиатрии. Пару минут спустя Лорна спросила:
– А как быть с ее карьерой? Вот уже четыре месяца она не выражает ни малейшего желания выступать перед публикой. Она как сумасшедшая сидит и сочиняет песни, отличные песни, лучше, чем когда бы то ни было. Так мне сказал ее продюсер. На фирме собираются выпустить ее новый диск, и продюсер хочет, чтобы она совершила большое концертное турне. Если Дини не поторопится, то другой такой возможности может не представиться. Считается, что их дуэт с Баки Ли пользуется огромной популярностью и…
– Она появится перед публикой только тогда, когда сама решит, что к этому готова, – перебила Лорну доктор Хаулер ледяным тоном. – Процесс выздоровления подстегивать нельзя. Скорбь – вещь очень личного свойства. И точного расписания не имеет. Лорна кивнула.
– Я выпишу ей мягкое снотворное на случай, если она не сможет заснуть. Кстати, бессонница – составная часть ее психоза. Я приду завтра, а пока до свидания, миссис Бейли.
С этими словами психиатр натянуто улыбнулась, взяла свою сумочку и была такова. Лорна уселась в мягкое кожаное кресло и посмотрела на многочисленные дипломы и награды, заработанные дочерью в творческих конкурсах, – они висели над камином, потом перевела взгляд на ненавистную пепельницу и снова потянулась за сигаретой. На сей раз она пришлась очень кстати.
Глава 21
Впервые с тех пор, как она стала выступать на сцене, Дини испугалась толпы. Даже за кулисы долетал рокот, сдобренный неоновыми всполохами. Тысячи голосов на едином дыхании скандировали ее имя:
– Ди-ни! Ди-ни!
Шум нарастал. Зрители топали от нетерпения ногами и отбивали ладони.
Как деятель шоу-бизнеса с солидным уже стажем, Дини решила поступить чисто интуитивно – то есть просто-напросто сбежать.
– Ну, ну, – успокаивал певицу Натан Бернс, взяв ее за руку. – Они орут, вызывая тебя, только потому, что любят. И вовсе они не хотят тебе навредить. В сущности…
Дини на него не сердилась. С тех пор как Натан прошел курс интенсивной психотерапии в клинике Бетти Форд, он заметно изменился к лучшему – стал добрее и мудрее, что ли.
Теперь он не носил костюм Эрика фон Штрогейма и забросил свой знаменитый стек. По общему мнению, Натан стал человеком стабильным и основательным, хотя и не без причуд. С тех пор как Дини надумала вернуться на сцену, другого менеджера для себя она не представляла. В свое время Натан напивался и психовал, а Дини просто психовала, не напиваясь. В конце концов они пришли к соглашению больше никого не задействовать, работать только вдвоем.
– Я хорошо выгляжу? – спросила Дини, будто облитая голубым шелковым платьем. Прошло уже около года с тех пор, как она в последний раз выступала перед публикой, и сердце у нее стучало как бешеное – в полном соответствии с гулом зала.
– Просто великолепно, Дини. Как твой новый менеджер, я хочу сказать, что ты поступила чрезвычайно разумно, начав свое турне с Уэмбли. Твои последние четыре хита заставили Баки Ли позеленеть от зависти. Что и говорить – теперь ты настоящая звезда.
Толпа так кричала и хлопала, что подмостки содрогались.
– Слышишь? Они простили тебе несостоявшийся концерт, дорогуша, и твое временное помешательство, – продолжал Натан, не обращая внимания на рев публики. – Надеюсь, твой портрет заменит портрет принцессы Дианы на обложке «Миррор».
– Бедная принцесса, – только и сказала Дини с улыбкой.
Но вот огни погасли, и зрители как по мановению волшебной палочки затихли. Можно было подумать, что весь многотысячный зал завернули в толстое мягкое одеяло.
Тем временем объявляли ее выступление. Самой Дини ее имя, тысячекратно усиленное динамиками, показалось именем какого-то другого человека. Стоило ей появиться на сцене, как зажглись голубые огни софитов, мгновенно напомнившие ей другие голубые огни в совершенно другом месте.
Только не сейчас. Сейчас совсем не время о нем думать…
Натан в последний раз сжал ей руку, и Дини отправилась в путешествие по сцене.
Неужели все это происходит с ней? Неужели все эти люди, хлопавшие в ладоши и топавшие от нетерпения ногами, собрались здесь, чтобы послушать ее песни?
Свет прожекторов ослепил ее, и Дини застыла в центре площадки, беззащитная и потрясенная до самой глубины существа. Но спрашивается, что с ней не так? Ведь она сотни раз появлялась перед публикой.
Впрочем, это было давно. Еще до того, как она стала испытывать страх перед пустым гостиничным номером. До того, как поняла, что любовь публики, по сути, лишь жалкая имитация настоящей, человеческой любви. До того, как она встретилась с Китом.
Бас-гитарист протянул ей ее любимый инструмент. Она повесила гитару себе на шею. На стадионе наступила абсолютная тишина. Теперь зрители следили за каждым ее движением. Дини удалось расслышать даже тихий шелест видео– и кинокамер.
– Эй! обратилась она к публике и тут же мысленно себя обругала – голос звучал слишком тихо, даже испуганно. – Я очень рада, что вернулась в Англию!