Он схватил меня за локоть и повел к лестнице.
– Многие годы назад прародительница твоей дорогой Луизы наложила на остров оберегающие чары. Большинство просто сбиваются с курса, когда подплывают к Реквиему, но другие – как наши бедолаги – искусные моряки, не желающие отступать. И потому чары убивают таких. Они никогда не доплывают до острова.
– Чары… убивают их? – пораженно переспросила я.
– Кроме священных ведьминых дней.
Сверкнула молния, в свете которой волосы Михала показались белоснежными. Вспышка отбросила тени на его щеки и под глаза, а когда он поморщился, то стал похож на настоящее порождение ада.
– Хитрая лазейка. Госпожа Ведьм заявила, что заклинание нужно для защиты ее народа, чтобы уравновесить чары. Три недели в году Реквием открыт и уязвим для остального мира. – Он многозначительно изогнул бровь. – И праздник Самайна – один из таких дней.
Я сжала бутылку абсента до боли в пальцах. Море уже поглотило все, кроме кормы. Внутри у меня сжалось, когда крики моряков стихли под завыванием ветра и оглушительными раскатами грома. Спотыкаясь, я пошла к палубе, полная решимости помочь несчастным хоть как-то, спустить лодку, но я успела сделать лишь пару шагов, и Михал схватил меня за плащ и потащил в укрытие. В ту же секунду волна захлестнула наш корабль. Я беспомощно вцепилась в Михала, когда корабль закачался.
– То есть мои друзья не смогут миновать чары до кануна Дня Всех Святых?
– До полуночи, если быть точными.
– А если они появятся раньше?
Вместе мы проводили взглядом последнего моряка, которого поглотило море.
– Молись, чтобы этого не случилось, – просто ответил Михал.
Весь корабль и его команда канули в пучине. Просто… исчезли. Сердце в груди отбивало тяжелый, мучительный ритм. Словно их никогда и не было на свете.
Еще мгновение мы смотрели на волны, ветер все так же завывал, а ливень продолжал хлестать. Я поняла, что все еще хваталась за Михала, лишь когда он решительно развернулся. Он помедлил и бросил на меня непроницаемый взгляд.
– Лодка не спасла бы их, – сказал он.
В груди у меня заныло, ведь это было правдой.
Когда он исчез внизу, я поднесла бутылку к губам и отпила абсента.
Глава 29. La Feґe Verte
Я сделала по глотку за каждого, кто погиб на моих глазах.
Михал, у которого, видимо, за пять минут после нашего разговора, проснулась совесть, остановил меня после трех глотков.
– Да как ты смеешь?
Покачиваясь на бурных волнах, я с возмущенным видом откинула с лица мокрые волосы. Щеки у меня раскраснелись, словно я пролежала под солнцем пару часов, а не болталась на мокрой палубе. В горле все жгло, будто я выпила кислоты. Я подозрительно покосилась на бутылку абсента, которую отобрал у меня Михал, и зеленую фею на этикетке. Ее улыбка казалось весьма безобидной.
– Я пытаюсь почтить мертвых…
Мощная волна встряхнула корабль, и я, пошатываясь, налетела на Михала:
– Тебе это не понятно, да?
Он закатил глаза и придержал меня за локоть.
– Вероятно, нет.
– Ты в своем репертуаре. – Я оттолкнула его, оперлась на стол и сняла удушающе тяжелый плащ. – Смерть больше не волнует тебя. Ты ведь стольких убил.
– Как скажешь.
– А вот и скажу! – Я помолчала. – А кстати… скольких ты убил?
Уголки его губ приподнялись – скорее гримаса, нежели улыбка. Он обошел меня и спрятал бутылку абсента в стол, а ящик плотно закрыл.
– Это очень личный вопрос, Селия Трамбле.
– Мне бы хотелось услышать на него ответ. – Я вскинула подбородок. – И бутылку верни. Я выпила лишь за Анселя, Исме и Викторию. Мне еще надо выпить за…
– А мне бы хотелось, чтобы тебя не стошнило мне на ботинки.
Когда меня шатнуло, он прищурился. Жар теперь уже разлился по всему телу. Все происходило внезапно и неожиданно. Я удивленно осматривала полуосвещенное помещение. Все выглядело как-то искажено, словно я была во сне… или, скорее, видела через матовое стекло. Заметив что-то в моем выражении лица, Михал сердито нахмурился. Он схватил меня за запястье и усадил в кресло.
– Кажется, нас обоих ждет разочарование.
Я подняла руку перед собой и с любопытством начала ее рассматривать в мерцающем свете лампы.
– Чувствую себя как-то… странно. Я не раз видела пьяных, но не думала, что это так… приятно.
Я вскочила на ноги и, споткнувшись, налетела на Михала. Он снова поймал меня за локоть.
– Почему люди не пьют все время?
Он раздраженно вздохнул и снова усадил меня в кресло.
– А что, от глотка вина твоей матушки тебе не стало приятно?