Я небрежно взмахнула рукой:
– Да я соврала об этом.
– Что?
– Соврала.
Михал помрачнел, а мне стало смешно. Не обращая на него внимания, я вынула из ящика бутылку абсента. Он едва не придавил мне пальцы, когда захлопнул его.
– Ты сказал, что я не умею лгать, а я умею и солгала. А ты и не догадался.
Не сдержавшись, я захихикала и ткнула его пальцем в живот. Он смахнул мою руку.
– Вот я сказала, что попробовала матушкино вино, а на самом деле нет. Она не пьет вино. Она вообще не пьет алкоголь – не одобряет, – так что и я никогда не пробовала спиртное. – Я восторженно захлопала в ладоши. – Как чудесно, оказывается, пить, да? Почему ты мне не сказал об этом? Ты когда-нибудь был пьян?
Михал страдальчески посмотрел на потолок, словно спрашивал себя, как именно древний и всемогущий вампир очутился в таком положении.
– Был.
Я пристально на него посмотрела:
– И?
– И что?
– Все! Сколько тебе было лет? Как это случилось? Ты тоже абсент пил или…
Михал покачал головой:
– Мы не будем об этом говорить.
– Да ладно тебе. – Я снова попыталась его ткнуть в живот, но он отошел, и я лишь ткнула в воздух. – Нечестно. Может, ты и невероятно быстр, Михал Васильев, но когда мне отказывают, я могу быть невероятно назойливой, что весьма прискорбно для тебя, ведь мне постоянно отказывают… – Я выразительно помахала пальцем. – А это значит, что я уже привыкла досаждать другим, и просто продолжу спрашивать и спрашивать, пока ты не ответишь…
Михал схватил меня за палец, пока я не успела случайно выколоть ему глаз:
– Я уже это понял.
Он сердито отпустил мою руку.
– Мне было пятнадцать, – раздраженно сказал он, когда я снова попыталась ткнуть в него пальцем. – Мы с Дмитрием украли бочонок медовухи у моего отца и мачехи. Вся деревня собралась отпраздновать их десятую годовщину супружества, и они даже не заметили, что бочонок пропал.
«Ему было пятнадцать!»
– И вы все выпили? – восторженно ахнула я.
– Нет. Мила и Одисса помогли нам.
– Вы уже тогда были лучшими друзьями, да?
Михал сухо рассмеялся, но это не прозвучало так холодно и равнодушно, как ему того хотелось. В его голосе звучала нежность, и я прикусила щеку, чтобы скрыть улыбку.
– Мы едва не подожгли сарай, и всю ночь нас рвало на сеновале. Наши родители были в ярости. На следующий день нам пришлось убирать навоз в конюшне.
Несмотря на всякие мерзкие подробности, я отчего-то тоскливо вздохнула и сложила руки на коленях.
– Твой отец очень любил твою мачеху?
– Да. – Михал долго и испытующе на меня посмотрел. – Мою мать он тоже любил.
– Он, кажется, был приятным человеком.
– Да, – ответил Михал, немного помолчав, и неохотно добавил: – В этом… он был похож на Дмитрия.
«Вот как».
Поджав губы, я с живым интересом всмотрелась в Михала. Абсент все еще размывал черты его лица, превращая в некую темную картину – сплошь алебастр и обсидиан, – пока он не превратился в нечто ненастоящее. Я ошеломленно покачала головой. Разумеется, Михал был настоящим, хотя при мысли о его юношестве, раздраженных родителях, озорных братьях и сестрах и бочонке медовухи мне отчего-то становилось одиноко.
Невольно я рассмеялась:
– Подумать только. Когда мне было пятнадцать, я все еще спала в своей детской комнате и играла в куклы.
Я снова засмеялась, уже не в силах остановиться, и резко откинулась в кресле, балансируя теперь на задних ножках. Михал уже хотел съязвить в ответ, но я его опередила.
– В прошлом году Лу, Рид и Бо играли в «Признание или желание» с виски, но я спала в другой комнате. Жаль, я могла бы сыграть вместе с ними. Я бы хотела как-нибудь сыграть в нечто подобное… Думаешь, нам было неуютно путешествовать вместе, а вот и нет. А знаешь почему?
Я картинно замолчала и посмотрела на Михала, ожидая, что он поглядит на меня во все глаза или, может, подастся вперед в предвкушении ответа.
– Нет, – отозвался он, и его голос был необычайно тих. – Не знаю.
– Хочешь, расскажу?
Михал скривился и опустил мое кресло на все ножки.
– А у меня есть выбор?
– Нет.
Я снова подскочила, и он отшатнулся, чтобы я на него не налетела.
– Им не было неуютно или неловко, потому что Лу и Рид – родственные души. Прямо как твои родители, Михал.
– Неужели?
Я живо закивала.
– Ты уже знаешь, что мы с Ридом были парой, – я даже и понятия не имею, откуда ты это знаешь. Но держу пари, ты не знаешь, как прекрасно они подходят друг другу. Не знаешь ты и того, что Лу играет на четырех музыкальных инструментах, а Рид великолепно танцует вокруг майского дерева, когда думает, что никто не видит. – Я все же ткнула ему пальцем в грудь, пускай попробует возразить. – Уверена, танцует он лучше тебя. А еще он выше ростом.