Губы Михала дрогнули.
– Бог среди смертных.
– Рид никогда бы не стал говорить о себе подобное. Он очень скромен.
Вздернув нос, я достала бутылку абсента из ящика. Михал даже не стал мне мешать. Он прислонился к гробу и, сложив руки на груди, смотрел на меня.
– И не забывай о его брате Бо, – сказала я и, откупорив бутылку, сделала глоток. Абсент уже не обжигал горло. Да и язык онемел. – Бо, вероятно, самый смешной человек на всем белом свете. Он джентльмен и плут, а когда улыбается, то похож на эдакого лихого пирата – само обаяние и опасность, ямочки на щеках. А Коко… – Я встряхнула бутылку для пущей выразительности, не в силах остановить поток слов. – Коко не просто красивая мордашка. У нее острый ум и сильная воля, и ей не нравится чувствовать себя ранимой.
Прижав бутылку к груди, я облокотилась на стол и потерла пальцем рисунок зеленой феи. Может, выкрасить волосы в зеленый цвет на бал-маскарад в честь Дня Всех Святых? Вдруг месье Марк сошьет нам всем одинаковые крылышки. Я счастливо вздохнула:
– Я так их люблю!
– Неужели? – язвительно спросил Михал, изогнув бровь. – А я бы и не догадался.
Я изумленно уставилась на него. Ведь я совсем забыла, что он здесь! И судя по его голосу, он не любил моих друзей так, как я, и хотел… хотел…
Из ящика стола я выхватила нож для писем и замахала им. Перед глазами все опасно закружилось. Нож был куда легче шассерских копий и мечей. Его куда приятнее держать.
– Не позволю их убить! – воскликнула я.
Михал закатил глаза, но даже не шевельнулся.
– Убери его, пока не порезалась.
В моих глазах вспыхнул гнев.
– Не говори мне, что делать! Вечно все пытаются мною помыкать, но у меня только один капитан – и ты не мой капитан. А значит, я не обязана слушать твои приказы.
Все веселье в глазах Михала тут же истаяло, стоило мне упомянуть Жан-Люка.
– Ах да.
Сцепив руки за спиной, он посмотрел на кончик ножа, который я уперла ему в грудь. К сожалению, тот был сделан из стали, а не серебра.
– Охотница Селия. Я уже и забыл. Любопытно, скольких бы ты убила, если бы осталась среди шассеров?
Михал подался вперед, прямо на нож, и я пораженно увидела, как лезвие согнулось. Согнулось! Я тут же отбросила нож, отшатнулась и уперлась спиной в стол. Однако Михал медленно подходил ко мне:
– Ты же с радостью нападаешь на меня. Почему же?
– Потому что ты чудовище.
Я швырнула в него бутылкой абсента, чтобы не дать ему подойти ближе. Отчего-то мне хотелось остановить его. Он обещал не причинять мне вреда, но от его решительного взгляда по телу у меня пробежала приятная дрожь. Михал поймал бутылку и бросил ее в ящик стола.
– И я не шассер! – заявила я, спрятавшись за гроб. – Больше нет.
– Но думаешь ты, как шассер. А твой любимый капитан знает, что ты нарушила обет?
– Нет, он…
Я растерянно нахмурилась и отшатнулась. Заморгала часто. Я забыла рассказать ему о Жан-Люке. Рассказала обо всех своих друзьях, но почему-то забыла упомянуть, какой Жан целеустремленный, какой он стойкий, способный и преданный делу.
«А твой любимый капитан знает, что ты нарушила обет?»
В ушах раздался низкий гул, мешающий думать.
– Что… что ты имеешь в виду? – настороженно спросила я.
Михал положил руки на крышку гроба:
– Ты мне скажи.
– Н-ничего я тебе не буду говорить. И вообще больше не хочу с тобой разговаривать.
Я решительно отвернулась от него. Он не испортит эти мгновения, как бы сильно ни пытался. Пускай мне девятнадцать, а не пятнадцать, а моя единственная спутница – la fée verte[18], я тоже могла поджечь сарай, если выражаться иносказательно. Я отчаянно стала озираться, пытаясь найти, чем заняться. Корабль перестало качать – видимо, бурю мы преодолели, а на палубе моряк заиграл веселую джигу на губной гармошке.
«Вот оно!»
Я чуть подпрыгнула на цыпочках. Мы были в бальной зале, а я уже столько времени не танцевала.
Я даже не услышала Михала позади.
– Будем надеяться, – неожиданно напряженным голосом произнес он, – что месье Диггори не учил тебя танцевать.
У меня едва сердце не выскочило из груди. Я обернулась, чтобы оттолкнуть его, но замерла. Он стоял вплотную ко мне. Чересчур близко, и ноги у меня словно приросли к полу. Я смотрела на вампира снизу вверх. Стояла так близко и неподвижно, что могла пересчитать его реснички. Могла провести пальцем по его скулам, по губам.
Могла коснуться кончиков его зубов.
От этой непрошеной мысли у меня перехватило дыхание, и я невольно бросила взгляд на его губы. Его лицо ничего не выражало, но он тоже не двигался. Не дышал.