– Ох, какой счастливый день! Воистину счастливый!
Она деловито подлетела к нам и просунула наши сцепленные руки сквозь свой живот. По коже у меня пробежали мурашки.
– Михал, дорогой, теперь она тебе больше не нужна! – Гвиневра отбросила волосы на меня и прижалась щекой к груди Михала, мурлыча, как кошка. – Наконец-то мы вместе. Зачем тебе эта дешевая стекляшка, когда у тебя настоящий бриллиант? Кстати, я прощаю тебе твое хамское поведение, – сказала она, отталкивая меня локтем. – Я знаю, что ты вовсе не собирался менять все замки на дверях, а я не собиралась разбивать все окна на первом этаже.
Скривившись, Михал смерил ее мрачным взглядом:
– И еще несколько на втором.
Она мило захлопала ресницами:
– Может, оставим прошлые обиды?
– Все зависит от тебя. Это ты изуродовала портрет дяди Владимира в моем кабинете?
Она тут же надулась, словно Михал оскорбил ее мать или пнул ее собаку:
– Что… Да как ты смеешь?
Схватившись за сердце, она прижалась уже ко мне, и я поморщилась. Меня будто окатили ледяной водой.
– Ты изуродовал мою любовь, разбил мне сердце и еще смеешь спрашивать подобное! О, как же так, теперь у бедного дяди Владимира усы! Давайте оплачем его, ведь для Михала Васильева краска на портрете куда важнее, чем чистые и пылкие чувства возлюбленной!
Михал раздраженно покачал головой:
– Между нами никогда не было любви, Гвиневра…
– Ах!
Она дернулась так, словно он ударил ее ножом. Я не была уверена, как лучше поступить, но знала точно, что непременно нужно что-то сделать прежде, чем Гвиневра начнет бушевать. Поэтому я выпустила одну руку Михала и обняла ее за плечи; она тут же картинно обмякла и начала громко всхлипывать, уткнувшись мне в шею.
– Теперь еще и это! Ему мало было сделать мне больно, надо еще и солью посыпать рану! Вечно, вечно он отрицает нашу связь, биение наших сердец в унисон! Селия, дорогая, беги от этого мерзавца, пока он не разбил тебе сердце, как разбил его мне!
Когда Михал уже начал возражать, я бросила на него угрожающий взгляд и предостерегла от разговоров. Он раздраженно стиснул зубы.
– Не бойся, Гвиневра, – успокаивающе сказала я, поглаживая ее серебристые волосы. – С моим сердцем ничего не случится. Михал похитил меня, чтобы заманить в ловушку моих друзей, и, как только я перестану быть ему нужной, он наверняка попытается меня убить.
Слишком поздно я вспомнила, как разозлилась тогда Гвиневра.
«Вы, живые, вечно ведете себя так самонадеянно, пренебрежительно относитесь к смерти и усопшим».
Но кажется, ее больше не волновало ничего, кроме Михала. Бедняжка.
– Видишь? – спросила она, и ее рыдания стали громче.
Впервые с тех пор, как я узнала о своем даре, я была благодарна, что никто, кроме меня, не мог видеть и слышать призраков. Парочка куртизанок все еще смотрели на нас, вероятно, сбитые с толку, почему моя рука висела в воздухе, остальные же потеряли к нам интерес и ушли. Словно почувствовав, что мое внимание ускользает, Гвиневра сделала вид, что задыхается:
– Его не волнуют ничьи чувства, кроме своих собственных!
Я кивнула:
– Не уверена, что у него вообще есть чувства.
– Друзей у него тоже нет.
– Он даже не понимает, что такое дружба.
– Ха! – Гвиневра выпрямилась и радостно хлопнула в ладоши – отчего-то в ее глазах не было ни слезинки. Мы посмотрела друг на другу, словно нас связывало что-то общее. – Не зря ты мне понравилась, Селия Трамбле. – Она пригладила мне волосы. – Я решила, что отныне мы будем подругами. Самыми лучшими!
Я любезно склонила голову:
– Для меня будет честью назвать тебя своей подругой, Гвиневра.
Кажется, Михал уже готов был броситься в огонь. Безуспешно пытаясь взять дело в свои руки, он спросил:
– Ты хорошо знаешь «Бездну», Гвиневра? Часто ее посещаешь?
Она тут же повернулась к нему.
– А что? Намекаешь, что я следила за тобой? Так ты думаешь? Бедняжка Гвиневра, должно быть, тосковала по мне все эти века… – Она щелкнула пальцами перед его носом, в ее глазах сверкало расплавленное серебро. – У всякой женщины есть потребности, Михал, и я не потерплю оскорблений только за то, что ищу общения в загробной жизни! Слышишь? Не смей оскорблять меня!
Я легонько коснулась ее руки, пока она не успела выцарапать Михалу глаза. И пока тот не успел открыть рот.
– Никто и не собирается тебя оскорблять, Гвиневра. – Позже спрошу ее о том, как призрак ищет общения среди живых. – Нам просто нужна… небольшая помощь.
Она изогнула узкую бровь:
– Вот как.
– Нам нужно узнать, за каким камином находится комната Бабетты Труссе.
– Ах вот ка-а-ак, – протянула она со смаком, заинтригованная. – И что вам там нужно? Говорят, эта девушка мертва.