Сомнений больше не было. Убийца и тот мужчина, о котором говорила Мила, были как-то связаны. Вероятно, это один и тот же человек. Эти смерти – дело рук не обычного душегуба, а некой великой тьмы, угрожающей королевству. Угрожающей как царству живых, так и мертвых.
– Видимо, кто-то украл гримуар у отца Ашиля.
Михал стоял неподвижно, чуть повернувшись к двери. Вероятно, та вела в спальню Бабетты или на кухню.
– Может, тот, кто похитил тело Бабетты из морга? Труп и гримуар пропали в одно и то же время, и это явно не совпадение.
Михал снова ничего не ответил.
Беспокойство раздирало мне душу, и я не могла молчать.
– Убийца похитил тело Бабетты, украл гримуар, а потом… что? – Я указал на горящее пламя в камине, на чашку горячего чая, на которой разглядела след от красной помады. – Скрылся в комнате Бабетты и попросил Пенелопу не выдавать его? Зачем Пенелопе помогать ему? Он же убил ее кузину!
Михал медленно выпрямился:
– Хороший вопрос.
– Может, он ей угрожал?
Да. Именно так. Убийца угрожал Пенелопе, и поэтому та не рассказала нам о нем и…
Мой взгляд снова упал на след от красной помады на чашке.
И пила с ним чай.
– Ты сказал, что Бабетта в соседней комнате с Жерменом. – Я нахмурилась и тоже выпрямилась. – Это не ее чай.
Михал молча кивнул, все так же глядя на дверь. Я подошла к нему ближе. Какая-то бессмыслица.
– Но Мила говорила… Она говорила, что это мужчина, скрытый тьмой. Думаешь, он пользуется помадой?
– Я думаю, – наконец сказал Михал необычайно мягким голосом, – что мы совершили роковую ошибку. – Он встал передо мной, обманчиво спокойно опустил руки и уже громче добавил: – Выходи, ведьма.
Я замерла, когда дверь со скрипом распахнулась и в комнату вошла знакомая девушка с золотистыми волосами. К горлу подкатил ужас. Вовсе не Пенелопа сейчас мне улыбалась.
А Бабетта.
Глава 36. Чаепитие
В руке она держала серебряный нож, кровь капала с локтя, в котором – я с трудом сглотнула – из пореза торчало совиное перо, воткнутое в кожу.
– Здравствуй, Селия, – тихо произнесла Бабетта. – Я все думала, навестишь ли ты меня или нет. – Она замолчала, а я пристально посмотрела на нее. – Ты всегда была умнее своих собратьев.
Снова последовало молчание. Оно затягивалось. Где-то позади нас тикали часы. Они все тикали и тикали, пока не пробили половину восьмого утра. До рассвета оставалось полчаса. Я не могла вымолвить ни слова – казалось, я забыла, как шевелить губами. Разум не мог постичь увиденного: Бабетта была жива и невредима, кожа больше не отличалась бледностью, а на шее не осталось ранок от укуса.
– Я же нашла тебя мертвой на кладбище, – наконец прошептала я.
– Ты нашла меня заколдованной на кладбище.
Она отошла от двери, а я ухватилась за руку Михала. Тот не двигался. Не дышал. Каждой частичкой своего тела он был сосредоточен на Бабетте. Та кивнула на книгу в моей руке.
– Нужно просто смешать чуточку паслена с кровью друга, и на сутки ты погрузишься в сон, подобный смерти. Очень хитрые чары и чрезвычайно редкие. Одно из лучших заклинаний Ля-Вуазен.
Руки и ноги у меня налились тяжестью. Бабетта совершенно спокойно говорила о том, что разыграла свою смерть, – говорила так, словно обсуждала погоду, и ничего хорошего это не предвещало. С трудом сглотнув, я украдкой покосилась на дверь в потолке. Разумеется, мы могли сбежать через камин, но все куртизанки нам лгали… и Пенелопа, вероятно, тоже. Лучше уж как-то обойти Бабетту и уйти через ту дверь. Но сначала…
– Ля-Вуазен мертва, – сказала я. – Я своими глазами видела, как она погибла в битве за Цезарин.
– Но ее труды живы.
– Это ты… – Я заставила себя выйти вперед и сжала руки в кулаки, чтобы унять дрожь. – Это ты убила тех существ, Бабетта? – Мой взгляд невольно упал на гримуар. Он все еще нашептывал мне какие-то ужасы, которые я отчасти узнавала, но не могла понять. – Чтобы… почтить свою госпожу? Ты пытаешься вернуть ее к жизни?
Бабетта весело и звонко рассмеялась, совершенно не к месту. Плохи дела. Она была одета во все черное, только губы были накрашены алой помадой, и шрамы ярко выделялись на неприпудренной коже. Золотистые локоны она собрала, и ее лицо выглядело изможденным. Щеки впали, под глазами залегли глубокие тени.
– Мало кто из ведьм хотел бы почтить нашу госпожу. Большинство надеется, что она сейчас в аду горит.
Еще один шаг. Я сдвинулась влево.
– Я никого не убивала, дорогая. Не люблю насилие. Пускай он этим занимается.
– Кто? – ледяным тоном спросил Михал.
Бабетта посмотрела на него своими золотистыми глазами: