И в следующее мгновение за горизонтом показались первые лучи рассветного солнца.
Они обожгли кожу Дмитрия, тот снова выругался – на этот раз весьма зло – и нырнул в тень под оконный навес.
– Держись, – сказал он мне.
Я обвила его руками за шею, и он перепрыгнул на другой навес. Узкое стеклянное окно было разбито. В тот миг, когда его кожа начала дымиться, он нырнул внутрь.
В помещении, похожем на чердак, мы увидели Одиссу, склонившуюся над Михалом, который неподвижно лежал на полу.
Его лицо наполовину обгорело и почернело; из разорванного кожаного плаща текла кровь, пропитывая пыльные деревянные доски. Грязно-серый свет превращал картину в какой-то причудливый кошмар. Михал выглядел так, будто Бог вырвал ему крылья и низверг с небес.
Поспешно вырвавшись из объятий Дмитрия, я подбежала к нему и рухнула на пол рядом с Одиссой:
– Почему он не исцелился?
Дмитрий нахмурился, когда я кинулась прочь от него.
– Ты же сама сказала, что ведьма подмешала серебро в чай, – словно бы обеспокоенно произнес он.
«Понятно».
Он собирался делать вид, что его разговора с Бабеттой никогда не было. И в самом деле, он примирительно поднял руки и вымученно рассмеялся. Его взгляд упал на серебряный нож в моей руке.
– Этот клинок тоже не из ваты, Селия.
– Мадемуазель Трамбле, – бросила я.
Его глаза широко распахнулись.
– Мы теперь больше не друзья?
– Может, поговорим об этом потом?
– Вообще-то, я только что жизнь тебе спас…
– Михалу нужна кровь! – резко заявила Одисса, не обращая внимания на нас. Солнечный свет лился сквозь разбитое окно. – В доме живут двое людей. Они сейчас спят. Дима, приведи их сюда и скройся в подвале, запрись там. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Я позову тебя, когда все закончится.
Его улыбка увяла, и он хмуро посмотрел на сестру:
– Я могу себя сдерживать…
– Не можешь. – Одисса покачала головой. – И у нас нет времени на споры. Если ты впадешь в буйство и убьешь этих людей, Михал тоже умрет. Без свежей крови он не протянет до ночи.
«Без свежей крови».
Внутри у меня все ухнуло.
– Ты хочешь… отдать их Михалу? Людей, которые живут в доме? – Когда Одисса кивнула, я глупо спросила: – Он выпьет их кровь?
Она мотнула головой на дверь, у которой стояли деревянные стулья, коробки и сундуки, затянутые паутиной.
– Иди в подвал с Димой, если хочешь. Зрелище будет не для слабонервных.
– Я не слабонервная. Просто… Он убьет их?
– Скорее всего.
– Но они же ни в чем не виноваты.
Невольно я представила обитателей дома. Может, это была пожилая пара, а может, молодые влюбленные или вовсе мать с ребенком. К горлу подкатила желчь. Не в силах сидеть на месте от волнения, я подбежала к сундуку и рывком открыла крышку. В нем лежали подушки и аккуратно сложенные одеяла. Схватив одеяло и подушку, я вернулась к Одиссе.
– Они ничего дурного не сделали. Чем они заслужили такую жестокую участь?
– Жестокую участь? – изумленно переспросила Одисса. – Селия, мы вампиры! Или пускай лучше Михал умрет?
– Разумеется, нет…
– У тебя есть другие предложения?
Не в силах смотреть на них, я закрыла одеялом разбитое окно, и чердак погрузился в темноту. В тишину. Сжав подушку взмокшими руками, с болезненным вздохом, я выпалила:
– Пускай он выпьет мою кровь.
Одисса и Дмитрий изумленно на меня воззрились.
– Ты что, не слышала меня? – Она вскинула брови. – Ты можешь погибнуть.
«Однажды наша прорицательница предсказала, что я возьму себе невесту, смертную женщину с черными волосами и ярко-зелеными глазами, в точности как у тебя. Она также сказала, что я ее убью».
Я решительно распрямила спину:
– Я не позволю Михалу себя убить.
– Не глупи, – внезапно серьезным тоном сказал Дмитрий и встал передо мной, загородив мне путь. – Выбора у тебя не будет. Инстинкты возьмут вверх, и Михал просто высушит тебя до последней капли. А когда он очнется с твоим бездыханным телом на руках, то в отместку вырвет нам сердца и убьет людей в этом доме. Ты этого хочешь? Гору трупов?
«Он не ты!» – хотела я возразить, но прикусила язык. Я ведь ничего не знала о Дмитрии, только то, что он был многолик. Возможно, сейчас он был искренен. Может быть, он не был виноват в своей кровавой ярости. Знала я лишь одно: этот недуг мог передаваться родственникам, и Михал мог утратить самообладание, когда попробует мою кровь.
– Я не допущу, чтобы погибли невинные люди! – воскликнула я, вскинув серебряный нож. – И я не допущу, чтобы он утратил самообладание.
– Думаешь, ты сумеешь его остановить? – Дмитрий сжал переносицу, словно ему было больно. – Сразу видно, что ты никогда не давала вампиру пить твою кровь. Ты сама не захочешь, чтобы он остановился, Селия. Ты будешь умолять его выпить тебя досуха, а когда поймешь, что умираешь – если вообще поймешь, – будет уже слишком поздно.