Даже если бы я могла причинить вред лютену, то точно не обычным ножом. Нет, мне нужно…
«Нож!»
Я вспомнила о серебряном клинке в кармане, который сиял так ярко, что едва не ослепил меня.
«Лютены ценят красоту».
Я покрасила в золото двадцать клеток, чтобы завлечь лютенов на ферме месье Марка. Возможно, мне и не нужно причинять ему вред. Возможно, стоит лишь отвлечь его.
Я вынула нож из кармана и повертела им в лучах яркого утреннего солнца. Серебро ослепительно засияло, и Звездные Слезинки посмотрел на него широко распахнутыми глазами.
– Нравится?
Я помахала ножом над его головой, а он запрыгал, чтобы схватить его. Лезвие отбрасывало сверкающие блики на мостовую.
– Красиво, да? Если сможешь дотянуться до него, я отдам его тебе.
Лютен щелкнул зубами и привстал на цыпочки, но я была намного выше его; он не мог дотянуться даже до рукояти, пока держал меня за запястье.
– Давай, – сказала я ему ободряюще.
Лютен вытянулся еще сильнее, его хрупкие ручки задрожали.
– Почти дотянулся.
Его пальцы чуть соскользнули с моего запястья – всего на дюйм, – но мне этого хватило. Швырнув нож, я развернулась и без оглядки побежала к Михалу. Когда я прыгнула в его объятия, лютен не стал хватать меня своими длинными пальцами. Одисса тут же захлопнула дверь, а Дмитрий приоткрыл занавески и выглянул на улицу в окно.
– Пропал, – изумленно сказал он. – Паршивец исчез!
Тяжело дыша, я высвободилась из объятий Михала и оттеснила Дмитрия от окна, посмотрела сквозь щель в занавесках туда, где минуту назад стоял лютен. Сейчас на улице лишь светило яркое солнце и кружили рыжие кленовые листья. Даже серебряный нож исчез, испарился, словно я все выдумала.
Глава 40. Курица
Т ой же ночью мы уже были у Цезарина. Из сырого и вонючего переулка мы поглядывали на доки. Пахло рыбой и отбросами. Я поморщила нос от отвращения. Однако никто ничего не говорил – только Одисса скривилась так, словно ей в глаза воткнули булавки, – поэтому молчала и я. Если уж вампиры могли вынести эту вонь, то и я смогу.
– Думаю, тебе лучше спрятать лицо, – прошептал мне Михал. – Они почти закончили проверку.
Еще в Амандине он одолжил мне свой дорожный плащ. Дмитрий тоже предложил свой, но мы оба проигнорировали. В то мгновение между нами установилось молчаливое перемирие – взаимное недоверие к Дмитрию и негласная договоренность никогда не упоминать о произошедшем на чердаке. Я не могла понять, благодарна я или нет. Теперь, когда гнев рассеялся, осталось лишь чувство стыда, но думать об этом у меня не было времени. Уж точно не сейчас.
Я натянула плащ на голову; полуночный ветерок трепал мне волосы и плакаты с наградой. Намокшие и выцветшие от дождя, они валялись по всему переулку. Бумага у них была плотнее, чем на плакатах в Амандине. Папенька словно надеялся, что я когда-нибудь вернусь в Цезарин или, может, что я не покидала город. Я начала расхаживать из стороны в сторону. Плащ путался в ногах, слишком длинный и большой. С досадой я закатала рукава. Я ощущала себя ангелом смерти, сулящим горе. Только косы не хватало.
Я старалась не смотреть на доки.
– Ты тут вообще на себя не похожа, – задумчиво протянула Одисса, сорвав плакат с грязной кирпичной стены и изучая мое лицо. – Ты выглядишь слишком… царственно. Как одна капризная вдовствующая императрица, с которой я была знакома.
Я выхватила плакат из ее рук, оторвав половину. Она изогнула бровь и с равнодушным видом отшвырнула порванную часть.
– В чем дело, Селия? Ты такая расстроенная.
– Может, и мне начать рассматривать твое лицо поближе?
– Я вовсе не против, дорогая. Мне нечего скрывать, – усмехнулась вампирша и отвернулась. – Однако тебе стоит знать, что постоянный гнев подрывает здоровье человека. Давление поднимается, начинаются проблемы с сердцем и желудком, возникают головные боли. Даже кожа портится.
Одисса разгладила мне морщинку между бровями; в ее глазах плясал лукавый огонек. Она еще не заговаривала о брате, но, кажется, сейчас она была более настроена на беседу со мной и хотела узнать меня ближе. Я понимала, что она знала о моих подозрениях.
– Несколько лет назад я изучала медицину.
– Да ты, выходит, целительница. – Я раздраженно смахнула ее руку.
Одисса засмеялась и подошла к Дмитрию, который уже несколько часов безуспешно пытался поймать мой взгляд. Когда я случайно глянула на него, он решительно двинулся ко мне: