Без раздумий я приняла его руку.
Молча он помог мне забраться в гроб; Одисса и Дмитрий закрылись в своих, и моряки потянули нас на корабль. Задержав дыхание, я считала каждое биение сердце и молилась, чтобы все прошло гладко. А все статуи такие же пустые, какая я сейчас? Такие же хрупкие? Боятся ли они, как я? Наконец собака начальника перестала выть, а дети притихли. Даже фермер уже не ругался. Слышались только приказы шассеров, ворчание торговцев и рабочих.
На глазах у меня выступили слезы облегчения.
И когда я выдохнула – уверенная, что мы добрались до трапа, – моряк рядом в ужасе вскрикнул. В ответ закудахтала курица, и гроб накренился. Михал обхватил меня за талию, крышка открылась и грохнулась на булыжники. Зло выругавшись, Михал развернулся так, чтобы оказаться подо мной. Когда мы упали, зубы у меня клацнули.
Мы перекатились по земле, и перед нами возникли знакомые сапоги.
– О боже, – прошептала я.
«О боже, боже, боже…»
– Поверь мне, – смиренно вздохнул Михал и посмотрел на небо. Жан-Люк в ужасе на нас воззрился, а в порту воцарилась тишина. – Он нам не поможет.
Глава 41. Последняя капля
Я медленно поднялась на ноги.
Никогда прежде на меня не смотрело столько ошарашенных людей, но впервые в жизни я не краснела от такого внимания. Я не спотыкалась и не запиналась, глядя на их изумление и растущее негодование. Нет, руки и ноги у меня словно заледенели. Я вскинула подбородок и дрожащими пальцами оправила на себе платье, пригладила волосы. Потому что просто не знала, что еще мне оставалось делать. Я не могла смотреть Жан-Люку в глаза, видеть упрек в его взгляде. Краска схлынула с его лица. Он хотел что-то сказать, но не смог найти слов. Он не понимал. Разумеется, не понимал – никто не понимал, – и подбородок у меня задрожал.
Я во всем виновата.
Я почему-то наклонилась, чтобы поднять курицу, но та пронзительно закудахтала и выскользнула из моих рук. Такая быстрая, что ее не поймать. Непроизвольно я бросилась за ней, мои шаги громким эхом отдавались в тишине, но это было неважно; курица могла пострадать, и в этом тоже буду виновата я. Нужно… нужно поймать ее и, может, перевязать ей лапку. Я побежала быстро и неуклюже. Одисса изучала медицину, она должна знать как…
Курица понеслась к Жан-Люку.
Совершенно потеряв голову, я метнулась за ней, полная решимости помочь ей как-то. Птица вдруг пронзительно закудахтала и врезалась в ногу Рида. Я резко остановилась, едва не врезавшись тоже. Рид осторожно поднял курицу и тихо произнес:
– Здравствуй, Селия.
– Рид! Как дела? – Я тут же выпрямилась, дрожа как осенний лист на ветру, и насилу робко улыбнулась. – Может… может, проверим ее крыло? У нее перья взъерошены, вдруг она… она сломала крыло или…
Рид покачал головой и вымученно улыбнулся.
– Уверен, с курицей все хорошо.
– Точно? – Мой голос зазвучал выше. – Ведь…
Однако в это мгновение Жан-Люк схватил меня за руку – ту, за которую меня укусил Михал, – и развернул к себе. На его лице были написаны тысячи вопросов. Я едва не вздрогнула от боли. Было очень больно, и я судорожно вздохнула. Рядом тут же появились Михал, Одисса и Дмитрий, и Жан-Люк перевел взгляд с их потусторонних лиц на следы от клыков у меня на запястье. На кровь, которая теперь текла по его пальцам. Его глаза широко распахнулись, и он тут же сорвал с меня плащ, обнажив мою шею с глубокими ранами. Стиснув зубы, он выхватил балисарду.
– Жан… – поспешно заговорила я.
– Прячься за меня, – настойчиво велел он и попытался оттащить меня от Михала, но я уперлась ногами в землю и покачала головой. Горло сжалось от боли. Он изумленно на меня посмотрел. – Давай же, Селия.
– Н-нет.
Когда я выкрутила руку, чтобы ослабить его хватку, и подошла к Михалу. Когда тот обнял меня за талию, защищая, Жан-Люк внезапно все понял. Я видела, как осознание приходило к нему: он заморгал, и выражение его лица стало пустым. Когда он отпустил мою руку, его лицо исказилось, превратилось в нечто незнакомое и уродливое.
– Ты позволила ему… Он укусил тебя.
Я прижала руку к груди:
– Это не то, что ты думаешь.
– Да? – Хотя он пытался скрыть подозрительность, в его голосе все же слышалась тревога. – Тогда что это значит? Он… он заставил тебя…
– Он не заставлял меня ничего делать, – поспешно сказала я. – Он был… Жан, он был ранен, и ему нужна была моя кровь, чтобы исцелиться. Без нее он бы погиб. Давать свою кровь вампиру не значит… Это не всегда означает…