– Не всегда что?
Жан-Люк посмотрел мне в глаза, и, проклиная собственную глупость, я беспомощно смотрела на него. Не могу я произнести это вслух. Не могу! Сжав запястье, я отчаянно воззвала к высшим силам, не знаю кому, ибо Бог меня, определенно, покинул.
– Селия, – предупреждающе произнес он, когда молчание затянулось.
– Это не всегда означает… интимную связь, – договорила я тихо.
Жан-Люк отшатнулся, словно я дала ему пощечину. По толпе пронесся шепот. Он стиснул зубы, и я приготовилась к худшему.
– Так это правда, – холодно сказал он. – Ты действительно шлюха.
Из груди Михала вырвался низкий, угрожающий рык. Я почувствовала его всем телом, когда прижалась к нему крепче. Я покачала головой, предостерегая. Я не могла позволить Михалу напасть на Жан-Люка точно так же, как не могла позволить Жан-Люку напасть на Михала. Потому что если кто-то из них причинит вред другому, я не знаю, что буду делать… и Жан-Люк имел право злиться на меня. Да. Он имел право на меня обижаться. Потому что однажды Лу и Коко сказали мне, что быть шлюхой не самое ужасное для женщины. И все же…
– Ты ведь не искренне это сказал, – тихо сказала я.
Он фыркнул и указал на мое алое платье.
– А как еще ты это назовешь? Две недели все королевство тебя искало – опасаясь худшего, страшась, что мы могли найти, – и где ты была? – Он крепко сжал рукоять балисарды. – Развлекала местных.
Жан-Люк посмотрел на Михала, и тот мрачно усмехнулся:
– Вам повезло, капитан, ведь я не местный.
Одисса пихнула его локтем.
Жан-Люк еще несколько секунд смотрел на них – на его лице были написаны отвращение и беспокойство. Он перевел взгляд на меня.
– Кто он? – прорычал он.
Я открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его. Как я могу рассказать о Михале, не открыв его тайну сотням зевак и отряду шассеров, вооруженных серебряными клинками.
Почувствовав, что я замешкалась, Михал шагнул вперед.
– Поскольку я стою прямо перед вами, – начал он холодным и любезным тоном, – было бы куда вежливее спросить об этом меня самого. Уверен, у любого жениха Селии хватило бы ума так и поступить.
Жан-Люк вспыхнул, услышав подобное оскорбление.
– Однако, дабы закончить этот разговор поскорее, могу сказать, что вы и так знаете, кто я. Селия вам рассказала. – Он чуть наклонил голову; его черные глаза были холодны. – Я Михал Васильев, а это мои кузены, Одисса и Дмитрий Петровы. Мы попросили помощи у Селии, чтобы отомстить за убийство моей сестры, которая, как я полагаю, лишь одна из немногих жертв. – Выпрямившись, он добавил: – Вполне ожидаемо, Селия узнала, где были похищенный труп и пропавший гримуар. И то и другое она нашла в «Бездне», пока находилась там под прикрытием.
Повисла звенящая тишина, и я почувствовала, как все взгляды устремились к моему алому платью.
– Михал, – прошептала я и заморгала.
Никто… никогда так не относился ко мне, не думал, что я на такое способна, и уж тем более никогда не говорил о подобном сотням людей. По сути, его слова не должны были ничего значить – ведь он не сказал никакой лжи, – и все же мои колени грозили подкоситься под любопытными взглядами зевак.
«Я не сломаюсь. Не разобьюсь».
– В борделе, – бесстрастным голосом продолжил Михал, сцепив руки за спиной и прохаживаясь рядом, – Селия выяснила, что Бабетта Труссе вовсе не погибла, а оказалась жива и здорова. Ведьма крови разыграла собственную смерть, затем украла ваш драгоценный гримуар и сбежала к своей кузине Пенелопе Труссе, которая укрывала ее все эти дни. Мы предполагаем, что женщины действовали по приказу одного мужчины, который называет себя Некромантом. Разумеется, все это Селия узнала не пока вы не спускали с нее глаз.
Жан-Люк, выглядевший ошеломленным, начал приходить в себя, когда услышал свои же постыдные слова.
– Потому что ты похитил ее…
Однако они оба не успели даже оскалиться друг на друга, когда к нам подошел Рид, все еще сжимавший в руках обиженную курицу. К моему удивлению, он не стал обращаться ни к Жан-Люку, ни к Михалу, а вместо этого пристально смотрел на меня.
– Тебе больно, Селия? – Он посмотрел на мое окровавленное платье, на следы от укусов на руке и шее. – С тобой точно все в порядке?
– Я…
Даже не выслушав меня, Жан-Люк яростно сунул балисарду обратно в ножны:
– Что за вопрос? Разумеется, с ней не все в порядке. Она явно не в себе и уже долгое время.
Он говорил таким уверенным и непреклонным тоном, словно знал о моем самочувствии лучше меня самой, и язычок пламени лизнул лед в моей груди.
– Рид спрашивал не тебя, Жан. Он спрашивал меня. И чтобы ты знал, невежливо говорить о человеке в третьем лице, когда он стоит прямо рядом с тобой.