– Поможешь мне с крышкой? – тихим яростным голосом спросила я. Некромант не получит ни меня, ни мою сестру. – Нужно перенести ее тело, пока он не вернулся…
Ответом мне был сдавленный звук, и я в растерянности обернулась.
Из груди Михала торчал серебряный клинок.
Лишь спустя несколько секунд я поняла, что произошло… когда разглядела темное пятно, разливающееся по рубашке. Мои глаза расширились от ужаса и изумления. Я тут же протянула к нему руки, но он отшатнулся и посмотрел на нож, словно и сам не верил в происходящее. Кровь потекла у него изо рта.
– Михал!
Я бросилась к нему, но кто-то схватил меня за сорочку и потянул назад. Я стукнулась об кого-то. Замахав ножом, я попыталась развернуться, но Бабетта ударила мою руку об гроб, и мой серебряный клинок выпал. Он заскользил по земле и ударился о чей-то начищенный сапог.
– Я не хотел этого делать, – раздался до ужаса знакомый голос. – Надеялся, что ты придешь одна.
Выдернув балисарду из груди Михала и отерев ее о синие штаны, Фредерик вышел на свет ведьминого огонька, впервые улыбаясь мне настолько приветливо.
На запястье у него был начертан такой же глаз, что и на гробу…
«Не может быть!»
Я, наверное, сплю – или… произошло что-то поистине зловещее, – ведь Фредерик не мог быть колдуном крови. Не мог он оказаться здесь, на этом островке, с трупом моей сестры.
– Здравствуй, ma belle, – нежно произнес он. – Наверняка ты очень удивилась, но ты даже не представляешь, как сильно я хотел с тобой познакомиться. По-настоящему на этот раз… – Он вскинул балисарду и с сожалением покачал головой. – Без всяких уловок. Ты, наверное, не поверишь, но ты мне как сестра.
Он небрежно столкнул Михала в воду, и я, замерев, смотрела, как бессмертный, бесстрашный повелитель вампиров схватился за грудь иссыхающей рукой и пошатнулся.
Вероятно, Фредерик зацепил его сердце.
«Нет!»
Вся моя суть содрогнулась от этой мысли. Я не могла ни шевелиться, ни дышать. Не могла остановить этот мертвенно-серый цвет, расползавшийся по его руке. Мой разум просто отказывался это принять. Я кинулась к нему, но Бабетта крепко меня держала.
«Нет! Нет-нет-нет. НЕТ!»
Михал навзничь упал в воду.
И утонул.
Прижавшись к Бабетте, я уставилась на воду, где он только что был.
– По правде говоря, я словно уже знаю тебя. Пиппа не соврала. У вас одинаковые глаза.
Голос Фредерика, приветливый и теплый, доносился до меня словно из глубины. Волны, поглотившие Михала, успокоились. Вода лизнула берег и смыла его последние следы. Ничего не осталось. Даже меня самой.
– Как же больно было смотреть в эти глаза каждый день.
«Михала больше нет».
– Мне жаль, Селия, – прошептала Бабетта.
– Как и мне. – Вздохнув, Фредерик сочувственно прищелкнул языком и вынул из кармана шприц.
Смутно я вспомнила, что видела подобный в Башне. Целители экспериментировали с болиголовом, чтобы обездвиживать ведьм, но яд оказался опасен и для них, и для обычных людей. Именно шприц с болиголовом я вонзила в Моргану ле Блан.
– Не стоило тебе дружить с подобными ему, Селия. Филиппа бы такого не одобрила.
Я резко подняла на него глаза.
– Не смей даже упоминать мою сестру, – прорычала я.
– И такая же упрямая.
Он с тоской посмотрел на меня. Задержался взглядом на моей белой коже, изумрудных глазах и взял локон моих черных волос меж пальцев. Я схватила его за руку – не в силах оттолкнуть его, – и тоска в его глазах сменилась горем.
– Твои глаза идеально подойдут, когда я верну ее к жизни.
Острая боль пронзила мне плечо, и все потемнело.
Глава 51. Февралина и ее летний принц
Когда я очнулась, весь мир был окрашен в кроваво-алые тона. Стеклянный гроб, стены пещеры, ведьмин огонек, который я по-прежнему сжимала в руке. Пальцы отяжелели. Как и мои мысли. Лишь спустя несколько сумбурных секунд я вспомнила, что произошло.
«Филиппа».
«Фредерик».
«Михал, Бабетта и ее…»
Сердце болезненно сжалось.
«Ее шприц».
«Господи».
По моим венам тек болиголов – я чувствовала, как он стынет в жилах. С трудом, но я повернула голову, поморгала и сосредоточилась. От усилий руки свело судорогой. Вместо ночной сорочки на мне был роскошный алый кружевной наряд. Вуаль такого же оттенка закрывала глаза. С огромным трудом я стянула ее с головы и тут же уронила ослабшую руку. Обреченно я посмотрела на пустое лицо своей сестры. Филиппа лежала в стеклянном гробу. Позади, в лодке, на которой был размазан символ глаза, сидел Фредерик; лодка мягко покачивалась на волнах, пока он внимательно читал гримуар. Рядом лежали пустая миска и острый разделочный нож, у ног валялись позабытые мундир и балисарда. Сердце у меня бешено заколотилось от гнева. Все это время он лишь притворялся и обманывал.