Я даже себя не смогла спасти.
Если Михал еще не умер, то скоро умрет. И кто знает, пощадят ли Фредерик и Бабетта моих друзей.
Это я была виновата. Во всем виновата!
Дыхание у меня участилось. В глазах потемнело, навернулись слезы, и я яростно замотала головой, прогоняя их. Нельзя сейчас поддаваться отчаянию и ужасу. Если горе захлестнет меня, Фредерику уже и не придется меня убивать – я умру прежде, чем он пронзит меня ножом.
«Нет!»
Я начала слепо искать хоть что-нибудь, чтобы выбраться из пропасти. Должна же быть хоть какая-то надежда. Всегда есть надежда. Этому меня научили Лу и Коко, Жан-Люк, Ашиль и Рид.
И Михал.
Его имя обожгло мне грудь и согрело, как затухающее пламя. Хотя и не должно было. Михал вообще не должен был вызывать у меня таких чувств, но в его замке я жила полной жизнью. Я гуляла среди чудовищ, танцевала с призраками и узнала о них так много. Вот таков был мир. Мой мир. Призрак может быть добрым и заботливым, а вампир может обнять тебя в гробу, погладить по волосам и прошептать, что ты достойна большего. А сестры…
Сестры могут любить друг друга искренне и вечно, несмотря на все разногласия.
И эта мысль поразила меня, как удар молнии.
Филиппа ни за что бы не выбрала себя, если бы пришлось пожертвовать мной.
Представив сестру и друзей, я стукнула ведьминым огоньком о стекло. Оно не треснуло, но что-то промелькнуло в темноте. Крыло. Черный глаз.
«Коготь».
Я улыбнулась… В тот миг я поняла, что моя сила совсем не такая, как у других. Я не была хитра и бесстрашна, как Лу; не придерживалась тактики и дисциплины, как шассеры. Нет. Я Селия Трамбле, Невеста Смерти, и моя сила была и всегда будет в моих любимых. В моих друзьях.
Коготь метнулся вниз и посмотрел мне в глаза, затем снова взмыл вверх.
Я швырнула ведьмин огонек во Фредерика, когда он вскинул голову. Камень гулко ударился о стекло. Если Фредерик поймет, что Лу идет мне на помощь, то убьет меня еще быстрее. Нет уж. Я подняла ведьмин огонек и начала бить им по стеклу снова и снова. Наконец Фредерик медленно выдохнул и улыбнулся.
– Я оставил тебе этот ведьмин огонек по доброте душевной, – произнес он, с трудом пытаясь быть вежливым. – Не заставляй меня сожалеть об этом.
– Пиппа знала, что ты колдун? – спросила я, отчаянно пытаясь привлечь его внимание.
– Узнала со временем. Магия завораживала ее.
Пылко взглянув на нее, он взял миску и нож и обошел гроб. Время разговоров было окончено, но я не позволю нашей беседе оборваться, ибо моя жизнь оборвется вместе с ней. В руке у Фредерика зловеще поблескивал острый нож, отчего мне хотелось говорить и дальше. Я не умру тихо. И не позволю убить друзей.
– Ты попросил ее сбежать с тобой.
– Разумеется, – отозвался он, хотя мои слова и не были вопросом.
И он будет мне отвечать, поняла я, если мы будем говорить о Филиппе. В его глазах горел жуткий, алчный огонек, и Фредерик не мог противиться. Мне нужно было потянуть время, отвлечь его, пока не придет Лу.
– И она согласилась. Если бы не ты и твой папенька, сегодняшний день мог сложиться иначе. Кто знает как. Может быть, мы бы зажгли свечу и готовились к мессе ко Дню Всех Святых вместе с Филиппой и Ридом. – Он остановился между гробами. – Однако это уже неважно. Скоро все станет как прежде. – Он посмотрел на заштопанное лицо моей сестры и сказал: – Как видишь, я исправил все, что натворила Моргана, и через несколько мгновений Пиппа проснется. Она снова будет дышать и ходить, будет жить, и мы втроем снова будем вместе.
«Втроем?»
Невольно я посмотрела в другую сторону, ища глазами стеклянный гроб с младшей сестрой Бабетты. Но его не было. Лишь темное море. Может быть, гроб под чарами невидимости? Для того, чтобы заманить меня сюда, он мог и не показывать гроб с Сильвией, но он же собирался начать ритуал, а значит, и ее тело должен был подготовить, разве нет? Бабетта ведь рисковала всем, чтобы помочь ему.
– Ты хотел сказать вчетвером? – спросила я. – Где Сильвия?
Позади него чуть всколыхнулась вода.
– Мне плевать на Бабетту и ее сестру. Разумеется, встреча с ней пошла мне во благо, нас объединяла общая цель. Но как я уже сказал, в заклинании не сказано, сколько нужно твоей крови. И Филиппа получит ее до последней капли.
– Но Сильвия…
– …не моя жена и не моя дочь, а значит, и не моя ответственность.