Время бездействия было моим врагом.
Я потеряла счет часам и минутам, пока, расхаживая по комнате, ждала Жан-Люка. С каждым шагом гнев разгорался все сильнее, разливаясь в ноющей груди. В какой-то степени это было даже приятно. Гнев не был так уж плох. С ним можно совладать.
«Нам нужно все обсудить», – сказал Жан-Люк.
Глядя на тлеющие угли в очаге, я представила суровое лицо Жана и едва не зарычала от разочарования и злости. У него хватило наглости отослать меня в комнату, как будто я была не его подчиненным и даже не невестой, а непослушным ребенком, путающимся под ногами. Свечи в комнате почти догорели, пока я нетерпеливо мерила шагами комнату. Какие-то потускнели, какие-то погасли. Дождь уже прекратился, но тучи все еще затягивали небо, и тусклый серый свет окутывал спальню. Тени удлинились.
«Иди в Башню и дождись меня в своей комнате».
«Дождись меня в своей комнате».
«Это приказ, Селия».
– Это приказ, Селия, – процедила я сквозь стиснутые зубы и зашвырнула огарок свечи в камин.
Пламя весело зашипело и затрещало, и отчего-то мне стало так радостно на душе. Я вынула из подсвечника другой огарок и кинула его в камин. Потом еще один. И еще. Один за другим я швыряла огарки в пламя, пока не почувствовала, как грудь у меня начала вздыматься, как из глаз потекли слезы и разболелась голова. Как же несправедливо! Да как он посмел приказывать мне после того, как долгие месяцы обращался со мной, как с фарфоровой куклой, как с какой-то белоручкой! И еще ожидал, что я подчинюсь!
– Нельзя усидеть на двух стульях одновременно, Жан.
Преисполненная решимости, я с грохотом и наслаждением распахнула дверь. Я ждала, что ко мне подойдет кто-то из шассеров и отчитает меня за шум, но никто не пришел. Еще бы. Они были заняты своими шассерскими делами, ведь они ответственные охотники, не то что некоторые, нарушающие приказы своего капитана. Подождав еще мгновение, я вздохнула и аккуратно закрыла дверь.
– Они ясно дали понять, что я не шассер.
Я тихо кралась по пустым коридорам в поисках Жана.
Он был прав. Нам действительно нужно было все обсудить, и больше я ждать не собиралась.
Я прошла в другой конец Башни, к его комнате, и почти воинственно постучалась в неприметную дверь, но мне никто не открыл. Оглядевшись украдкой по сторонам, я вынула из рукава шпильку для волос и вставила ее в замочную скважину. Этому старому трюку меня научила Филиппа. Замок со щелчком открылся без всякого труда. Я заглянула за дверь, но тут же поняла, что Жана в комнате не было. Кровать стояла нетронутой, ставни на окнах были закрыты, отчего в комнате царил полумрак. Я поспешно притворила дверь.
Раздался звон колоколов. Пробило пять часов вечера. Я заторопилась к тренировочной площадке. Какое бы дело ни задерживало Жан-Люка, оно не могло его задержать на целых три часа.
Я искала его на площадке, в конюшне, в лазарете и даже в кабинете отца Ашиля, но тщетно, и я отправилась в столовую. Время ужина. Может быть, Жан-Люк еще не успел сегодня поесть. Или, может, он решил поужинать со мной вместе, чтобы разрядить обстановку. Однако за длинными деревянными столами сидели лишь несколько шассеров, и Жан-Люка среди них не было.
– Ты не видел капитана Туссена? – спросила я одного из охотников.
Молодой шассер не отважился поднять взгляд, и меня охватило тревожное чувство.
– Он уже вернулся с кладбища?
«Неужели что-то случилось?»
Шассер отправил в рот огромный кусок вареной картошки, медля с ответом.
– Не знаю, – наконец неохотно произнес он.
Я едва сдерживалась, чтобы не накричать на него, но перед глазами возник обескровленный труп Бабетты, а потом и Жан-Люка. На его шее виднелись две ранки, а прекрасный незнакомец, сжав окровавленные руки, склонился над ним. Ухмыльнувшись, он посмотрел на меня, и зубы у него почему-то были очень острые. С трудом я осталась спокойна.
– Ты знаешь, где он может быть? Он задержал подозреваемого? А где отец Ашиль?
Шассер скривился. Пожав плечами, он демонстративно отвернулся и продолжил разговор со своими товарищами.
Ясно.
Меня охватило сильное беспокойство, и я решила снова пойти на кладбище. Возможно, Жан-Люк все еще был там. Может быть, он нашел какую-то зацепку…
Однако, ступив в вестибюль, я услышала его голос, который раздавался из-за двери, ведущей в подземелье. Я замерла. На душе тут же полегчало. Разумеется! Жан-Люк часто уходил в зал совещаний, когда чувствовал напряжение. Он просматривал свои заметки и читал рукописи, чтобы прояснить мысли. Сняв с каменной стены факел, я бесшумно спустилась по лестнице. Неожиданно раздался другой голос, резкий и громкий, словно говорящий злился. Услышав его, я едва не споткнулась.