– Не знал я и того, что она служит в шассерах, – мягко добавил он. – Насколько мне известно, среди охотников лишь одна женщина, и это не Алая Принцесса.
Повисла тишина. Михал снова вдохнул мой аромат, наклонил голову.
И я отбросила всю осторожность.
Я вынула кол и начала размахивать им, словно ребенок, играющий с деревянным мечом. Лебедь, зажатый меж моих пальцев, словно смеется надо мной.
«Ты же не думаешь его одолеть, – будто говорила мне птица, или, может, это был мой собственный голос. – Ты же не думаешь, что сможешь сбежать от него».
– Не подходите! – Затаив дыхание, я подняла кол еще выше. Голова у меня начала раскалываться.
«У меня все получится. Я разобралась с Морганой ле Блан».
– Я… я для вас ничто. Если не собираетесь убивать, тогда… отпустите меня. Я для вас ничто. Отпустите меня.
Скривившись от отвращения, Михал приближался. Он больше не утруждал себя двигаться молниеносно. Нет. Он подошел ко мне медленно, обхватил мою руку холодными пальцами и с легкостью вырвал у меня кол. Молча он швырнул деревяшку в море. Сердце у меня сжалось.
В следующий миг я вся словно сжалась внутри.
– Больше не пытайся сбежать, – предостерег Михал тихим, угрожающим голосом. – Или я догоню тебя. – Он приблизился. – А тебе это точно не понравится, лапочка.
– Вы не причините мне зла, – твердо заявила я.
– Какая уверенность.
Его тон намекал, что он выполнит свое обещание.
Михал выпрямился и щелкнул пальцами, а моряк позади меня резко поднялся. Он перестал дергать руками. Какую бы магию ни применил Михал, мужчина снова оказался под его полным влиянием. Он смотрел невидящим взором.
– Отведи ее в каюту, – велел ему Михал. – Если она снова попытается убежать, прыгни в море за своим колом. Понятно?
Моряк кивнул и пошел вперед. Я не пошевелилась. Мужчина развернулся и схватил меня за локоть, грубо подтолкнул меня вперед. Упираясь ногами в пол и вцепившись ему в руку, я шипела и ворчала, вырывалась, пинала и даже кусала его, но он все так же неустанно тащил меня к дверям. Во рту я ощущала едкий привкус его крови.
– Мои друзья придут за мной, – прорычала я и оглянулась.
Михал тут же оказался позади меня, и я скривилась:
– Однажды они уже пришли мне на помощь. И снова придут.
Он взял плащ, легко сдернул его с моих плеч и всмотрелся в него…
Внутри у меня все похолодело, когда Михал улыбнулся – искренне и жутко, – обнажив два длинных, острых клыка. Мне показалось, что время замедлилось. Моряки, корабль, море – все превратилось в серый туман. Как зачарованная, я с ужасом смотрела на его клыки.
Клыки.
У него были длинные и острые клыки.
– Очень на это надеюсь, – сказал Михал, сверкнув черными глазами.
И в это мгновение, когда я оказалась в недрах его корабля, я поняла, что ад пустовал и дьявол был здесь.
Часть II. L’habit ne fait pas le moine
Не всяк монах, на ком клобук
Глава 12. Остров Реквием
Я так никогда и не узнала, что произошло с моей сестрой в ту ночь, когда она погибла.
А вот ту ночь, когда она пропала, я помнила очень ярко. Мы тогда поссорились. В ту неделю каждый вечер, не говоря мне ни слова, она тайком выбиралась из дома через окно в нашей детской. Я даже не знала, как звали ее возлюбленного. Иногда я пыталась смотреть на происходившее ее глазами: молодая женщина двадцати четырех лет, все еще делившая детскую комнату с младшей сестрой. Молодая женщина двадцати четырех лет без супруга, детей, собственного дома и положения в обществе. Возможно, сестре было стыдно. Возможно, тот мужчина не обладал титулом или состоянием, чтобы просить ее руки, и потому она держала свой роман в тайне. Может быть, там было еще множество других причин, но мне, ее родной сестре, они были не важны, ведь я любила ее. Я бы делила с ней нашу комнату до скончания веков, яростно защищала бы ее таинственного поклонника, и не важно, были у него деньги и титул или нет. Хихикала бы с ней вместе, спрятавшись под одеялом, и смазывала бы петли на окнах маслом, чтобы она бесшумно уходила на свидания.
Но она никогда не рассказывала мне о нем.
Она вообще никогда мне ни о чем не рассказывала.
Иногда я задумывалась: а любила ли она меня вообще?
– Все, хватит, – прошипела я, когда предательски скрипнула половица, а часы пробили полночь.