Он отходит в сторону.
К моему удивлению, моя рука проворно протягивается и ловит его запястье. Его лицо темнеет от этого прикосновения, и он медленно, холодно смотрит на мои пальцы. Я поспешно отбрасываю их. Его голая кожа словно лед.
— Капитан Туссен — не мой маленький друг. Он мой… мой…
— Жених, — грубо заканчивает Жан-Люк, беря меня за руку и притягивая к себе. — Этот человек тебя беспокоит?
— Он… — Я сглотнула, покачав головой. — Это неважно, Жан. Правда. Есть кое-что другое, более важное…
— Для меня это важно.
— Но…
— Он тебя беспокоит? — Жан откусывает каждое слово с неожиданной ядовитостью, и я чуть не вскрикиваю от досады, сопротивляясь желанию встряхнуть его, задушить. Он все еще смотрит на мужчину, который теперь наблюдает за нами со странной интенсивностью. Она граничит с хищничеством. А его тело — оно стало слишком неподвижным. Неестественно неподвижным. Волосы на моей шее поднимаются, когда я, игнорируя все инстинкты, поворачиваюсь к нему спиной и хватаюсь за лацканы синего пальто Жан-Люка.
— Послушай меня, Жан. Послушай. — Моя рука скользит к его поясу, и пальцы обхватывают рукоять его Балисарды. Он напрягается, но не останавливает меня. Его глаза сужаются к моему лицу, и когда я почти незаметно киваю, его рука сменяется моей. Он безоговорочно доверяет мне. Пусть я не самый сильный, не самый быстрый и не самый великий из его Шассеров, но у меня есть интуиция, а человек, стоящий за нами, опасен. Он также каким-то образом причастен к смерти Бабетты. Я знаю, что он причастен.
— Он убил ее, — вздыхаю я. — Я думаю, он убил Бабетту.
Это все, что требуется.
Жан-Люк одним плавным движением закручивает меня за спину и выхватывает Балисарду, но когда он бросается вперед, мужчина уже исчез. Нет, не исчез…
Исчез.
Если бы не увядшая пунцовая роза на том месте, где он когда-то стоял, его могло бы вообще не быть.
Глава 7
Лжец, в Конце Концов
Следующий час превращается в абсолютный хаос.
Шассеры и констебли проносятся по улицам в поисках холодного мужчины, в то время как еще дюжина человек забирает тело Бабетты с кладбища и осматривает территорию на предмет следов преступной деятельности. Я крепко сжимаю ее крестик в кармане юбки. Я должна отдать его Жан-Люку, но мои пальцы, все еще ледяные и дрожащие, не желают расставаться с его показными серебряными гранями. Они задевают мою ладонь, когда я бросаюсь за ним, полная решимости присоединиться к процессу. Решив помочь. Однако он почти не смотрит на меня, а выкрикивает приказы с жестокой эффективностью, поручая Шарлю найти ближайших родственников Бабетты, Базилю — предупредить морг о ее прибытии, Фредерику — собрать мертвые розы в качестве доказательства. — Отнесите их в лазарет, — говорит он последнему низким голосом, — и передайте через Его Величество весточку Госпоже Ведьм — скажите, что нам нужна ее помощь.
— Я могу пойти к Лу! — В отличие от его непоколебимого фасада, мой голос звучит громко, панически, даже для моих собственных ушей. Я прочищаю горло и пытаюсь снова, до боли сжимая крестик Бабетты. — То есть я могу связаться с ней напрямую…
— Нет. — Жан-Люк укоризненно качает головой. Он по-прежнему не смотрит на меня. — Фредерик поедет.
— Но я могу связаться с ней гораздо быстрее…
— Я сказал «нет», Селия. — Его тон не терпит возражений. Его глаза становятся жестче, когда он наконец-то осматривает мои мокрые волосы, испачканное платье, сверкающее кольцо, а затем отворачивается, чтобы обратиться к Отцу Ашиль, который прибыл с группой лекарей. Когда я не двигаюсь с места, он делает паузу, оглядываясь на меня через плечо. — Отправляйся в Башню Шассеров и жди меня в своей комнате. Нам нужно поговорить.
Нам нужно поговорить.
Слова врезаются в мой желудок, как кирпичи.
— Жан…
У ворот кладбища собираются прохожие с широко раскрытыми глазами, пытаясь разглядеть тело Бабетты сквозь суматоху.
— Иди, Селия, — рычит он, махнув рукой в сторону трех проезжающих мимо Шассеров. Им он говорит: — Позаботьтесь о пешеходах. — Они мгновенно меняют направление движения, а я смотрю на него. На них. Заставив себя дышать, я отпускаю крест Бабетты и спешу за их широкими, покрытыми синей шерстью спинами. Потому что я могу говорить с толпой так же легко, как и они. Я могу строить ловушки для лютинов, составлять алфавитный список библиотеки совета, а также помогать в расследовании убийств. Хотя я оставила дома свой плащ и Балисарду, я все еще Шассер; я больше, чем хорошенькая невеста Жан-Люка, и если он думает иначе — если кто-то из них думает иначе, — я докажу им, что они ошибаются здесь и сейчас.