Мои инстинкты.
Слова рассыпаются между нами, такие же черные и горькие, как Бриндельские деревья.
— Спасибо, Лу. — Я тяжело сглатываю в наступившей тишине. Затем… — Ты должна была понять.
Хотя она слегка замирает от моих слов, остальные срываются с моих губ тошнотворным потоком, который я не могу остановить. Я не могу замедлить их. Они прорываются сквозь трещину в моей груди, разбивая лед, оставляя после себя лишь острые, зазубренные пики.
— Ты была рядом во время всего этого. Ты вытащила меня из гроба моей сестры. Ты — ты стерла ее останки с моей кожи. Ты последовала за мной в те туннели к Моргане и наблюдала, как я выхожу из них невредимой.
— Никто не выходил из этих туннелей невредимым…
— Значит, живой, — свирепо говорю я, поворачиваясь к ней лицом. — После всего, что было, ты видела, как я выходила из этих туннелей живой. Ты видела, как я ногтями, укусами и царапинами пробивался к поверхности, как я всадила укол в бедро Морганы. Ты. Не Жан-Люк, не Коко, не Рид, не Бо и не Фредерик. — Мой голос густеет под потоком горя, ярости, сожаления, обиды и.… и поражения. — Остальные видят во мне человека, которому нужна защита, которому нужен стеклянный ящик и полированный пьедестал на самой высокой полке, но ты должна была видеть меня иначе. — Срывая голос, я задираю рукав Коко, чтобы показать ей изумрудную ленту, все еще повязанную вокруг моего запястья. — Ты должна была стать моим другом, Лу. Мне нужно было, чтобы ты была моим другом.
Как только эти слова прозвучали, я пожалел о них. Потому что Лу — мой друг, а Жан-Люк — мой жених, и все в этом зале совета знают лучше меня, хотят мне помочь. Возможно, я заслуживаю того, чтобы со мной обращались как с ребенком. Уж я-то точно била ногами и кричала как ребенок.
Лу долго смотрит на ленту.
К моему огорчению, она молчит. Она не спорит, не покровительствует и не отчитывает, не говорит, чтобы я не волновалась и не плакала, не вздыхает и не провожает меня обратно в безопасную комнату. Нет. Вместо этого она берет мою руку и крепко сжимает, глядя мне прямо в глаза, пока солнце опускается за реку. Блестящая пудра кружится вокруг нас, когда ломается еще одна ветка.
— Ты права, Селия, — говорит она. — Мне очень жаль.
Семь волшебных слов.
Семь идеальных ударов.
— Ч-что? — говорю я, задыхаясь от них.
— Я сказала, что мне жаль. Я бы хотела как-то объясниться, но у меня нет оправданий. Я должна была рассказать тебе все с самого начала, и то, как ты продолжишь, должно было быть твоим решением, а не моим. И уж точно не Жан-Люка. — Ее губы кривятся, словно вспоминая о чем-то, и мое сердце замирает от осознания этого. Она бы услышала наш спор в библиотеке. Все бы слышали. На моих щеках вспыхивает жар, когда она добавляет: — Он, между прочим, осел и понятия не имеет, о чем говорит. Если бы тебя здесь не было, — она обводит взглядом Бриндельские деревья, и плащ натягивается, обнажая шрам вдоль воротника, — Моргана перерезала бы мне горло. Снова. Я бы умерла в тот день, и даже Рид не смог бы вернуть меня в третий раз. — В ее глазах вспыхивает злобный блеск, и идея сменяется еще более злобной ухмылкой. — Хочешь, я прокляну его за тебя? Жан-Люка?
Я трепетно хихикаю и тяну ее к широкой, мощеной булыжником улице перед городским домом. Ее пересекает огромный мост, перекинутый через великую трещину, расколовшую королевство на две части во время битвы при Цезарине. В прошлом месяце Шассеры вместе с сотнями добровольцев заложили последний камень. Бо и королевская семья устроили праздник в честь этого события, открыв у входа на мост табличку с надписью: Mieux vaut prévenir que guérir.
Отец Ашиль выбрал слова, предостерегающие всех, кто переходит мост.
Лучше предупредить, чем лечить.
Я протягиваю руку, чтобы проследить за буквами, когда мы проходим мимо. Здесь больше не на что смотреть, к тому же Лу сказала правду — мы отморозили наши аппетитные попки, а наши волосы теперь пахнут рыбой.
— Как бы мне ни хотелось посмотреть, как он корчится, Жан-Люк сейчас находится под большим давлением. Проклятие может только усугубить ситуацию. Однако я даю вам полное разрешение проклясть его после того, как мы найдем убийцу.
Лу театрально застонала.
— Ты уверена? Даже немного? Я была так близка к тому, чтобы покрасить его волосы в синий цвет в прошлом году. Или, может быть, мы могли бы сбрить брови. Жан-Люк выглядел бы нелепо без бровей…