— Не стоит бояться, пока я с тобой. Я не позволю никому тебя ранить.
Все внутри нее затрепетало с жаром. О нет, только не это. Разве она сама не решила, что уже переросла влюбленность? Она отвела взгляд, мысленно ругая его.
— Я верю, что ты исполнишь свой долг умело и достойно, — сказала она вежливым тоном. Она не осмелилась посмотреть на его реакцию. Его обещание защищать ее не звучало как описание его долга.
Воцарилась тишина, нарушаемая плеском пруда. С деревьев у главного зала громко каркнула ворона.
— Какой будет церемония? — спросил он вдруг. — Каннуши не рассказывает о ней.
— Не знаю. Даже мне ничего не рассказали.
Он выпрямился.
— Что? Ты не знаешь?
Она взглянула на него, удивленная такой вспышкой.
— Я узнаю накануне, уверенна.
— Как можно не сказать тебе? Ты камигакари, это твоя церемония. Ты должна знать все об этом.
Она пожала плечами.
— Не думаю, что от меня будет требоваться что-то более присутствия.
— А потом? Ты знаешь, что будет?
Она снова пожала плечами.
На его лице проступили потрясение и недовольство.
— Ты не спрашивала? Это твое будущее. Разве не важно знать, что будет?
Шагнув к поручню, она прижалась к нему.
— В том-то и дело. Это не мое будущее. Мои желания не важны. Важна Аматэрасу и ее желания. А подробности — пустяки. Я ничего не могу изменить, да я и не хочу.
Она вздохнула, видя его хмурое лицо.
— Катсуо, после того, как меня отметили, будущее перестало принадлежать мне. Я живу ради Аматэрасу, за меня все решают гуджи Ишида и другие каннуши Шиона. В день солнцестояния ее воля станет моей, а моя — ее. Наше будущее будет чем-то новым. Я не могу строить планы, — ее голос смягчился. — Вот что значит быть камигакари. Какими бы верными ни были каннуши и мико, моя жизнь полностью принадлежит моей ками.
Он перестал хмуриться, что-то мелькнуло в его глазах. Печальная эмоция, которую она быстро узнала. Жалость.
Она напряглась. Жалость? К ней? Она мечтала быть камигакари. Это ее цель. Она позволяла себе миг сомнений, желаний другого существования, но никогда не хотела изменить судьбу. Она посвятила жизнь своей ками. Из тысячи мико Аматэрасу выбрала ее, Эми, своим носителем.
Он не упустил ее гневной реакции и вскинул руку.
— Знаю, быть камигакари почетно, ты испытаешь то, что я не могу представить. Я просто удивлен, что ты… не жалеешь о том, чего не сможешь познать.
— Зачем? — возмутилась она. — Сожалея, я бы до этого дня не дожила.
Он пробормотал что-то согласно, схватился невольно за рукоять меча. Может, меч делал его сильнее, увереннее.
— Ты когда-нибудь ощущал ее присутствие? — спросила она, остужая гнев.
— Что?
— Ты когда-нибудь ощущал присутствие Аматэрасу, когда молился в храме?
Он помрачнел.
— Нет.
— А я — да. Я чувствовала, как ее сила касается меня. Она… невероятная… нежная, — ветерок выбил длинную прядь из ее хвоста, она заправила ее за ухо. — Я уже сделала самый важный выбор. Ты тоже выбрал. Ты стал сохэем, чтобы служить ками. Мы похожи.
Он покачал головой.
— Ты такая преданная, Эми, что решила, что все вокруг такие же, как ты. Я стал сохэем, потому что сражения с ёкаями звучали круто, когда мне было двенадцать. Мне нравилось, я завел много друзей. Так было, пока ты чуть не умерла три года назад, и я понял, что это не просто хобби. Я впервые увидел ёкая. Не знаю, верил ли я в их существование до этого.
Она уставилась на него. Он тренировался годами, не веря в ёкаев?
— А потом я начал воспринимать все серьезно. Но со мной все по-другому, я могу уйти, когда захочу. Сегодня, завтра, в следующем году, через десять лет… Я могу решать, хочу ли я стать юристом, бухгалтером или завести семью с хорошей девушкой. А ты — нет. Ты все отдала, и я не знаю, понимаешь ли ты весь масштаб того, на что подписываешься. Тебе всего восемнадцать. Как можно знать, чего ты хочешь от жизни? Через два месяца шанса уже ни на что не будет.
Она нахмурилась. Он знал, что в прошлом месяце был день ее рождения? Почему он знал такие мелочи о ней?
— Я уже потеряла шанс, — сказала она. — Я стала камигакари в восемь лет, этого не изменить. Возврата нет. Но, даже если бы я могла вернуться, я бы это не меняла.
Он скривился, выдохнул и указал на дом.
— Уже почти обед.
Она кивнула и пошла за ним с моста, глядя на его спину. Почему его так тревожило, что она оставила все примитивные мечты, что были у других людей? Зачем ей это? Перестать быть камигакари, работать или стать матерью, растить детей и каждый вечер готовить ужин? Зачем ей выбирать эту обычную жизнь, если ее ждала иная судьба?