– Ничто не рождается из ничего. Мы разбиваемся, чтобы пробиться вновь.
– Ничто не рождается из ничего, – повторила Альба. – Мы разбиваемся, чтобы пробиться вновь.
– Турс, Турс, Турс! – выкрикнула Сири еще яростней.
– Турс, Турс, Турс! – повторила Альба и на этот раз не смеялась. В этом слове почему-то не было ничего смешного. Ее наполнило какое-то странное чувство…
– Жди меня тут.
Сири выпустила ее руку и быстро зашагала прочь.
Альба сидела, держа в руке раскрошенные цветки. Турс. По телу от живота до груди разлилось горячее, обжигающее чувство. Ей хотелось крикнуть, выплеснуть злость и обиду, заорать прямо в лицо Одду, одноклассникам, учителям и мертвым родителям. Как всего одно слово могло заставить ее почувствовать все это?
– Разожми ладонь, – сказала Сири, и не успела Альба опомниться, как в руку ей упал коричневый влажный ком.
– Что это? – спросила Альба, но тут же почувствовала запах и сама догадалась.
– Коровий навоз.
Сири снова сжала руку Альбы, чтобы семена смешались с удобрением. Навоз потек между пальцами. Альба инстинктивно хотела отшвырнуть его, но Сири так крепко держала ее руки, что вырываться было бесполезно.
– Навоз удобрит умершие семена, в грязи вырастут прекрасные цветы.
Альба сдалась и повторила, хоть и не без раздражения, слова Сири. Потом та помогла положить навоз с семенами в ямку. Они засыпали их землей и плотно ее примяли. Сири взяла Альбу за запястье и ее пальцами, словно кисточкой, начертила на земле знак, напевая еще одно странное слово: «Беркана, Беркана, Беркана».
Они повторяли это слово, пока их голоса не слились в один. Знак на земле был похож на заостренную букву «В». Сири снова и снова обводила линии пальцами Альбы: Беркана, Беркана, Беркана.
Это слово тоже странно подействовало на Альбу. Слово «Турс» наполняло ее гневом, от слова «Беркана» веяло покоем. Именно так она чувствовала себя, когда гуляла одна в лесу: как будто ты – часть чего-то большего.
Через несколько секунд, а может через минуту, Альба заметила, что Сири уже не держит ее за руку, а сидит рядом и с улыбкой смотрит на нее. Она и сама улыбалась, хотя, вообще-то, все это было довольно неловко.
– Теперь посмотрим, вырастет ли у нас бузина.
Альба взглянула на заостренную «В», которую они начертили.
– Что это за знаки? – спросила Альба, хотя уже знала ответ.
– Руны.
К следующему приходу Альбы бузина уже проросла. Альба не ожидала, что дело пойдет так быстро, и Сири, кажется, тоже была довольна и стала рассказывать ей о цветах и травах – об их свойствах и применении.
К удивлению Альбы, работать в саду ей понравилось. Сажая что-то или ухаживая за растениями, она чувствовала бесконечный покой, который дарит только природа. Покой, который давала руна Беркана. Покой, приходивший во время лесных прогулок под вековыми соснами и елями, чьи кроны раскинулись высоко над головой. Покой от осознания, что ты – лишь часть чего-то большого. Терпение Альбы и забота давали растениям жизнь. Ей казалось, теперь она понимает, что чувствуют сосны, когда дают ей кислород. Вскоре Альба перестала думать о посещениях Бьёркагорда как об обязанности или наказании и начала видеть в этом одно удовольствие.
Каждый раз, когда Альба приходила в гости, они с Сири рисовали на земле ту самую заостренную «В», и всего через пару недель бузина уже была Альбе по колено. Сири просила, чтобы Альба помогала ей чертить ту же руну возле других растений, которые росли плохо. Еще они рисовали земляную руну Пертра – там, где почве не хватало удобрения, солнечную руну Совило у поникшего многолетника и водяную руну Лагуз у засыхающих помидоров. Альба сомневалась, что от рун есть польза, но Сири была уверена, что совсем скоро Бьёркагорд вернет себе былую красу. Старый хутор принадлежал их семье, но много лет стоял заброшенным, пока Сири не решила поселиться здесь и навести порядок.
Сири отличалась от всех известных Альбе взрослых. Никто из них не выглядел бы так элегантно, засучив рукава и убирая навоз. Сири целыми днями в поте лица трудилась в саду, ее сапоги были в земле, а руки в грязи, но она никогда не жаловалась. Она таскала охапки дров, катила нагруженные тачки и ремонтировала дом, забравшись на старую, заляпанную краской лестницу. Она умела строить, мастерить из дерева, шить и вязать, знала все о садоводстве, народной медицине и уходе за скотом, и еду готовила сама – только из того, что сама вырастила. И, самое главное, Сири никогда не обращалась с Альбой как с маленькой. Она слушала ее без притворного интереса, не хвалила за каждое слово и никогда не выглядела утомленной – как Одд, когда Альба о чем-то его спрашивала. Нет, Сири относилась к Альбе как к человеку со своими мыслями, чувствами и идеями – иногда они заслуживают внимания, а иногда это просто глупости, и от них можно отмахнуться. В этом чувствовалось уважение. Конечно же, у Сири были странности, но Альба полюбила свою новую подругу, ведьму из Бьёркагорда.