– Ты не можешь вечно прятаться. Прошло уже достаточно времени. Если ты собираешься и дальше валяться здесь целыми днями, я могу с тем же успехом отправить тебя обратно. Ясно?
Альба уже поднялась на один пролет и вытянула шею: сквозь перила было видно комнату Идунн. Дверь приоткрыта. Идунн лежала в постели спиной к Альбе, а Сири находилась в глубине комнаты.
– Но обманывать нехорошо. Нехорошо так просто…
– Не забыла ли ты, ради чего мы все это делаем? Это все ради нашего народа.
– Нашего народа… – фыркнула Идунн.
– Что бы ты ни говорила и как бы тебя ни дразнили тройняшки Бакрауф, ты все равно одна из нас. Так?
– Но разве нельзя просто попросить ее принести ожере…
– Она еще не готова, – перебила Сири и подошла к кровати со стопкой простыней в руках. Теперь Альба видела ее.
И заметила нечто странное. У ног Сири, выглядывая из-под длинной юбки, по полу волочился комок темно-серой спутанной шерсти. За ней что, по пятам бегает мышь?
– Нужно действовать осторожно. Иначе можно все испортить.
Нет, на мышь не похоже. Комок был будто привязан к чему-то, к веревке, торчащей из-под юбки. Или… к хвосту?
Едва Альба успела подумать это, как увидела отражение Сири – в темном окне тетя Идунн была совсем не похожа на себя. Черты лица и нос казались острее, кожа темнее, копна волос стала более буйной. Глаза как будто светились.
Глаза, которые в отражении смотрели теперь прямо на Альбу.
– Альба? – окликнула ее Сири и обернулась.
Альба задержала дыхание, готовясь увидеть нечто, не похожее на мягкие черты Сири. Нечто нечеловеческое. Но, когда Сири повернулась, ее лицо выглядело совсем как раньше.
– Я… Я…
Альба бросила взгляд вниз, но никакого комка шерсти у ног Сири не было видно.
– Я просто хотела попрощаться.
На мгновение она встретилась взглядом с повернувшейся к ней Идунн, но Сири закрыла дверь в спальню и спустилась по лестнице.
– Идунн чувствует себя намного лучше. Скоро она снова сможет помогать по хозяйству.
Альба вглядывалась в улыбающееся лицо Сири, но оно оставалось все таким же ласковым и дружелюбным.
– Тебе лучше поторопиться, чтобы успеть домой, пока совсем не стемнело. Особенно если собираешься взять с собой те ростки.
Они спустились на первый этаж. Наверное, к юбке Сири прилип комок пыли или шерсть Рассела. А отражение выглядело так странно из-за тусклого освещения в пыльных стеклах. Обман зрения. И все же сердце Альбы перестало отчаянно колотиться, лишь когда она села на велосипед и поехала прочь.
Альба привезла домой ростки, обрезанные побеги самых красивых цветов Сири – прекрасную темно-розовую бегонию и лиловую гортензию – и в тот же вечер пересадила их. А несколько дней назад она завела маленький огород: посадила разные травы в ящики и повесила их за окно: зеленый лук, зверобой, шалфей и чайную мяту – ее запах хоть немного заглушал вонь от экспериментов Одда.
– Заинтересовалась растениями? – спросил Одд, разглядывая бегонию.
– Раз уж мы живем в этом несчастном фургоне, можно ведь хоть попытаться его украсить?
Одд не обиделся. Он рассеянно смотрел на цветы, как будто что-то вспоминал.
– Твоя мама любила цветы, – внезапно произнес он, и Альба застыла.
Редкий случай – Одд сам заговорил о ее родителях. Она прекрасно понимала, что нужно притвориться, будто ничего особенного не происходит. Она покосилась на Одда, но тот отвернулся и снова сел за работу, аккуратно отмеряя химикаты и разливая их по пробиркам.
Прежде чем начертить руны над своими новыми цветами, Альба убедилась, что Одд на нее не смотрит. Через некоторое время она прочистила горло и, стараясь говорить непринужденно, спросила:
– А что еще ей нравилось? Моей маме? – И замерла в ожидании.
– Она любила животных, – ответил Одд, продолжая работать, – и гулять в лесу.
Альба почувствовала, как в животе разливается тепло. Почему она раньше не спрашивала? Мама любила гулять в лесу. Как и она сама.
Одд глубоко вздохнул – терпение у него заканчивалось, но Альбе хотелось знать больше. Ей было интересно, как родители познакомились, сколько прожили вместе, где и правда ли их ударило молнией, как сказал ей Одд, когда она была еще маленькой.
– А отец? – спросила она. – Что любил мой отец?
Зазвенело разбитое стекло, зашипели разлившиеся химикаты.
– Черт подери! – рявкнул Одд и отскочил, чтобы на него не попало. – Я же просил не отвлекать меня, когда я работаю! Это опасно для жизни, понимаешь ты или нет?