– Я тебя научу, – сказала Сири. – Как насчет субботнего утра?
Альба растерялась. Во что она опять ввязалась?
– Часов в семь, – уточнила Сири.
Альба кивнула и поехала домой. Уезжая, она обернулась, посмотрела на хутор и сидящую на крыльце ведьму. Угольки в трубке освещали лицо Сири слабым красным светом.
В Вэренде была старая полузаброшенная стоянка для туристов, но даже летом там редко кто останавливался. Сквозь заброшенные фургоны проросли деревья, стены ларьков и сгнившие доски старого причала покрылись зеленым скользким мхом. Ночью, когда видны были лишь едва освещенные фургоны, темные ларьки и огромное озеро с мерцающей лунной дорожкой, – в этом была своя особая красота. Альба провела здесь большую часть своей жизни – в старом фургоне, качавшемся на полуспущенных колесах. Это место – ее главная тайна. Если в школе узнают, что она живет в ржавом фургоне с дядей – сумасшедшим изобретателем, к ней станут относиться как к Идунн.
Теплый рыжий свет в окне фургона означал, что дядя Одд еще работает при свете настольной лампы. Альба глубоко вздохнула и вошла в фургон. Однако внутри никого не оказалось. Она оглядела захламленный фургон, но Одда здесь не было. Альба уже хотела закрыть за собой дверь, как вдруг кто-то схватил ее за руку.
– Где ты пропадала? – раздался строгий голос.
В лунном свете лицо Одда напоминало череп. Бледная кожа, под глазами – большие темные круги, которые появляются после долгих часов работы при тусклом свете лампы.
– Я тебя обыскался!
– А теперь ты меня нашел! Вот и прекрасно. – Альба вырвала у него свою руку.
Одд захлопнул дверь. Альба сделала вид, что не заметила, – сил ссориться у нее не было. Только не сегодня.
– Ну и где ты была? Чем занималась?
Альба пожала плечами.
– Гуляла с друзьями.
Она подошла к плите и положила себе остывшей бурой каши – предположительно, бобовую похлебку.
– С друзьями? С какими еще друзьями?
Недоверие, звучавшее в его голосе, ранило Альбу.
– Что, трудно поверить, будто у меня есть друзья?
Одд помолчал и продолжил уже спокойнее:
– Я же просил сказать, если у тебя появятся новые знакомые.
Альба грохнула тарелкой о круглый столик и села. Одд начинал успокаиваться. Он налил ей стакан холодной воды и тоже сел за стол.
– Значит, это кто-то из одноклассников?
Альба пожала плечами.
– Ну, расскажи. Мне же интересно. Как их зовут?
– Идунн, – ответила Альба.
– Идунн, – задумчиво повторил Одд, будто пытался вспомнить, знакомо ли ему это имя. – И что вы с ней делали?
– Тусили.
– Тусили? Что это значит – тусили?
– Ну, просто тусили вместе!
– Что делают люди, когда тусят? Где вы были?
Разговор стремительно превращался в допрос.
– Зачем ты вечно во все лезешь?
– Просто хочу знать, где вы были.
– В гостях у Идунн.
– И где она живет?
Альбе пришлось сочинять на ходу. Нельзя же признаваться, что пришлось переходить шоссе.
– В Бровалле, – заявила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно, и продолжила жадно есть.
Одд недоверчиво уставился на Альбу.
– Ты ведь не станешь мне врать?
– Конечно, нет! Я говорю правду! – закричала Альба. Изо рта у нее полетели бобы.
Одд продолжал пристально ее разглядывать.
– Ну, и чего ты уставился? – грубо спросил она.
– Ничего.
Одд встал из-за стола и потянулся, разминая длинную жилистую спину, так что кости захрустели. Альба не была похожа на дядю. У Одда кожа была бледная, а волосы прямые и иссиня-черные. Раз в две недели он стриг их под горшок – буквально надевал на голову кастрюлю. Он был худощавый, высокого роста, с маленьким острым носом. Альба не знала, похож ли Одд на своего брата и ее отца Оссиана. Если похож, значит, она пошла в мать.
Одд подошел к рабочему столу, заставленному банками и пробирками, заваленному химикатами и порошками, которые он покупал у компаний с длинными и странными названиями. Здесь же стояли небольшие приборы и механизмы, которые он сам собирал из металлолома, разобранная бытовая техника с кучей перепутанных проводов и аккумуляторов и старая, пыльная деревянная шкатулка. Странный предмет среди всей этой техники, но внутри наверняка были все те же гайки и батарейки.
Альба надулась: разговаривать с Оддом было просто невозможно. Она жила вместе с ним с младенчества, но иногда совсем его не понимала. Ее родители, Сага и Оссиан, умерли, и она осталась с Оддом. Иногда она представляла себе, что родители живы и они живут все вместе на ферме с огромным садом. Правда, вскоре ее начинала мучить совесть… Ведь Одд взял ее к себе, когда у нее никого не осталось.