— Это обман, Василь, чистейшее надувательство и обкрадывание наших терпеливых пайщиков!
Он еще надеялся урезонить Василия, чтобы тот сдал наконец, точнее, вернул сельповской конторе лошадь.
А Василий в ответ:
— Что вы хотите сказать, Петр Иванович? Выходит, раз я цыган, так обязательно и конокрад?! — Воскресенье насупился, повел желваками: — Хочу уточнить: что говорится в нашем договоре, составленном четыре года назад и подписанном добровольно обеими сторонами.
Договор гласил следующее: «Аамуское сельпо нанимает по договору в качестве заготовителя утильсырья Василия Ивановича Воскресенье. Оплата сдельная в соответствии с выполнением и перевыполнением плана». Надо добавить, что за четыре года Аамуское сельпо на всю республику прогремело по сбору утильсырья. Сначала месячное перевыполнение, за ним квартальное, потом проценты стали неудержимо расти из года в год. В чем секрет? У Василия завелся дефицит. Какой-то завод лично снабжал его отборной, экспортной синькой. Видно, нашел пути, подобрал ключик к воротам этого завода, иначе не объяснишь.
Наконец, республиканская контора «Заготутильсырья» пригласила Василия личной персоной для обмена опытом и для получения грамоты с солидной премией. И тогда обнаружились два удручающих обстоятельства, после чего имя Синилькина переросло в легенду.
Во-первых, редкость по нашим временам: человек даже расписаться не умеет! В Ааму об этом давно знали, но не придавали значения, ибо работник у нас славен делами и творческой инициативой, а не барашками-крендельками росписи.
Второе же… Второе открыл перед отъездом сам Василий в присутствии местных коммерсантов, знавших его, казалось, до ниточки. Оказывается, у него, товарищи, нет рубашки, чтобы съездить обменяться опытом в республиканскую контору.
— Нет, и все тут! И не на что купить! И в долг брать не буду — никогда до этого не унижался! Да кто даст? Тряпишник, несчастный, старьевщик…
Председатель сельпо телефонограммами срочно вызвал в это раннее утро всех завмагов, чтобы подобрали на складе рубашки — розовые, оранжевые и цветастые, с воротником 40 размера. И вот пятеро заведующих магазинами стоят в кабинете, держа в протянутых руках по рубашке, стоят перед Василием, словно перед наследным принцем, а тот ломается, как девка на выданье. В конце концов председатель вышел из себя. Дернул что было силы галстук, словно не галстук на шее, а ненавистная удавка, и протянул Василию:
— На тебе! — и стал снимать пиджак.
Василий стоит в распахнутой рубашке без единой пуговицы, стучит себе пальцем в волосатую грудь и повторяет:
— В чем я поеду, видите? Вот — в чем мне ехать?
Так он раздел председателя… Потом, вернувшись с премией, он при случае стучал кулаком в грудь:
— Видишь эту рубашку? Председательская. А галстук? Председательский… А почему? Потому что я коммерсант, шесть республиканских контор меня поздравили: от сахарных заводов — за кости, от Тираспольской трикотажной фабрики — за шерсть, от Бельцкой меховой фабрики — за старый мех. Думаете, благодаря кому сидит в кресле наш председатель и держит в руке печать со штемпелем? Благодаря Синькину-Воскресенье. Ах, узнали бы пайщики! Ах, грамоты бы мне немного, какие бы дела завернули! Сам Ротшильд рыдал бы от зависти!..
Итак, Василий был убежден, что как честный трудящийся, работающий не покладая рук, он вправе судиться с сельпо через республиканскую прокуратуру и даже через международный суд в Гааге. Пусть разбираются! Сельпо считает, что Василий нарушил договор. Он, в свою очередь, уверен, что именно сельпо умышленно затевает крючкотворство.
Рассудите сами. В соответствии с трудовым соглашением ему была дана повозка и лошадь. Как вы думаете, лошадь нужно кормить? А сельпо не записало, на каких условиях должно питаться животное. Прошло время, и у Василия рядом с прежней лошадью появилась вторая — молодая, красивая, хоть на ипподром отправляй или на выставку. Василий и решил: «Моя!» Сельпо возмутилось: «Ты что, чумазый, окстись! Эта лошадь — жеребенок-жеребец, и к тому же сын сельповской кобылы по имени Лилия. Ишь замахнулся! Надо немедленно занести его на сельповский баланс, где числится и Лилия, его мать. Это общественная собственность, не позволим присваивать!»
Председатель распорядился, чтобы молодого жеребца отвели в пустующую конюшню сельпо. Василий заупрямился, расторгнул договор и прибыл в сельсовет в дрожках, демонстративно со спорным буланым в упряжке.