Асканья-амбань взглянул на Спафария, сжал губы, скользнула по лицу лукавая усмешка; он глухо спросил переводчика:
- Отчего гневен русский посол?
Иезуит перевел слова Спафария. Асканья-амбань вскипел, стал грозить и браниться:
- Упрямого коня хозяин, скрутив веревкой, учит плетью!.. Надобно послу пасть на колени и принять богдыхановы подарки!..
- С таким позором принимает подарки побежденный!.. Русский же государь могуч и завсегда победитель; нас, его посла, он казнит за подлое унижение, - ответил Спафарий.
Асканья-амбань потребовал от Спафария вернуть роспись на подарки. Спафарий сказал:
- Обещанное, но не данное, подобно тени, пропадающей в полдень, оттого бесплодную роспись, врученную без подарков, своею рукой порву.
Асканья-амбань встал:
- Пусть ждет упрямый конь узды... Пусть посольство стоит, пока доеду до великого богдыхана и спрошу его...
Не прошло и трех дней, китайцы сменили гнев не милость, учтиво обходились с послом и его людьми. Посылали еду: рис, мясо, плоды, вино. К удивлению Спафария, китайские купцы привели много лошадей, верблюдов, быков, доставили телеги крытые и для поклажи.
Спафарий покупал присланное спешно, помня о советах Степки Мыльника.
Вскоре прибыл и асканья-амбань, с ним дядя богдыхана и два иезуита. Льстя и унижаясь, асканья-амбань велел принести в юрту посла богдыхановы подарки. Носильщики положили несколько желтых мешков. Асканья-амбань учтиво сказал:
- Воду из реки не вычерпать, такова и милость превеликого богдыхана. Жаль: посол порвал роспись, он увидел бы - задержка произошла оттого, чтоб удвоить подарки!..
Асканья-амбань лгал. Спафарий роспись сохранил, сличив, убедился, насколько тонко коварство людей богдыханова двора, подарки не удвоились, а втрое уменьшились. Сам Спафарий понес большие убытки: он получил отдарков в пять раз меньше, чем поднес подарков. В больших убытках остались все люди посольства.
Русскому царю богдыхан дарил четыреста лан серебра, десять кусков атласа, пятьдесят кусков шелка, три барсовые шкуры, три тигровые шкуры да шесть морского котика, двадцать корзин чая.
Иезуит передал Спафарию, такие скудные подарки дает богдыхан не из-за обиды, а потому, что посчитал русского царя владыкой малым, он-де не в силах обуздать разбойных казаков на Амуре.
Спафарию дали шестьдесят лан серебром, три куска атласа, двадцать лошадей, десять верблюдов и халат шелкового китайского шитья.
Но скоро асканья-амбань передумал, подарки показались ему слишком щедрыми. Серебра решил не давать. Царю русскому подарили резное седло, тридцать кусков шелку, одну чайную посудину, искусно вылитую из серебра, двенадцать корзин чая, шкуру барса, десять малых шкур. Спафарию соломенную шляпу с кистью, поясок с серебряной пряжкой, сапоги и чулки, лошадь и седло, три куска атласа, пять корзин чая и китайский халат. Людям же посольства, которых поименовали в росписи китайцы: Кус-чен-кинь Константину, Цзы-чжо-доли - Федору, Сафа - Савве, Ифань - Ивану, Ва-джи-ли - Василию, Ни-кифа-ли - Никифору и всем остальным - по пяти кусков китайки, по лошади с седлом, по две шкуры морского котика и по две корзины чая.
Спафарий и люди посольства скрыли досаду: хотелось им без замедления оставить городок и ехать в Нерчинск, пока стояла в степи тихая погода.
Спафарий пытался встретиться с иезуитами, они того же хотели и сами, но богдыхановы доглядчики следили зорко. Перед отходом каравана в путь в юрту Спафария, тревожно озираясь, вошел иезуит, в нем признал посол Фердинанда Вербиста. Вербист торопливо сказал:
- Надо немедля посольству уходить... Богдыхан в смятении, побита его рать албазинцами на Амуре. Богдыхан боится русских, однако местью преисполнен.
Фердинанд Вербист передал Спафарию тайком свиток: карту Китайской земли.
Спафарий понял, отчего смилостивился асканья-амбань, стал ласков, вежлив и льстив. Сила Албазинской крепости подломила заносчивость богдыхана и его ближних, сбила дурную спесь с надутых маньчжуров богдыханова двора. Понял посол и другое: скупые подарки посылает богдыхан, а грамоту русскому царю не дал - то дурная примета. Спафарий записал в свой дорожный дневник:
"А государю поведать надобно: богдыхан и его бояре безумно коварны... Русь же считают землей малой, а государя русского почитают за князька, подобно тунгусскому или мунгальскому".
...Караван двинулся в степь. Асканья-амбань послал сто воинов сопровождать посольство. До китайского города Науна караван дошел в шесть недель; минуя Нерчинск, посольство двигалось на Селенгинский острог. И здесь зимние стужи и дорожные непогоды заставили Спафария зазимовать.
Зимние ночи длинны, и в каморке посла не гасла лампада. Посол старательно вносил в книгу путевые записи. Николка Лопухов трудолюбиво помогал послу, став его правой рукой. Никифор Венюков и другие люди посольства, в писцовых делах сведущие, таили злобу и пылали завистью к отроку. Бранили посла за то, что он отверг их старания и свои тайные писания прячет от них, словно от воров.
Никифор Венюков строчил царю доносные грамотки, в них чернил посла, обвинял в измене и пособничестве богдыхану. О дорожных злоключениях и потерях, что терпело посольство, Никифор Венюков писал: мол, творились они по злому умыслу посла, мужа иноземного и оттого сурового и гордого к русским людям в утеху маньчжурам. В пути умирало много людей и несчастья приключались каждый день.
Первый донос на посла Никифор Венюков подал воеводе Селенгинского острога. В доносе Никифор Венюков писал: "Посол, именем Николай Спафарий, государеву службу нес плохо, он завязал в Китайщине тайные дела и впал в измену и коварство. За ту измену богдыхановы люди щедро одарили посла, и те подарки везет посол при себе".
Воевода не посмел обижать царского посла, но при надежном человеке отправил доносную грамоту енисейскому воеводе.
Из Селенгинского острога посольство отплыло следом за уходящими льдами.
Миновали Байкал в тихую погоду. Быстро плыли по Ангаре к Енисею.
Енисейский воевода посла встретил сурово, сделал наглый обыск: потаенные товары искал всюду, щупал самолично карманы посла, рылся за пазухой. Китайские подарки воевода отобрал, посла посадил под строгий караул, а в Москву послал гонца с росписью на китайские подарки и с доносной грамотой.
А посол по-прежнему неутомимо трудился над писанием. Дорожные пометы от Москвы до Пекина старательно нанес на карту; изобразил и реки, и горы, и степи, и леса, и городки. Пометив реку Амур, поставил на левом берегу Албазинскую крепость, а сбоку написал: "Сей восточный рубеж Руси, повоеванный вольными казаками. Его надобно хранить строго, ибо земли всюду богатые, просторные, а народы, кочующие окрест, к китайцам мало склонны, обиды китайских ханов им надолго памятны..."
Свои драгоценные записи хранил посол в изголовье; походный ларчик отобрал воевода. А еще бережней хранил посол описание Китайского царства. Листы, мелко исписанные, ловко прятал, куда доведется: в сапог, в полу кафтана, а иногда листы клал на голое тело и поверх повязывал тряпицей, будто больное место лечил.
Боялся посол гнева своевольного воеводы.
В заключении опальный посол томился три месяца. В январе 1678 года, по указу царя, при строгом надзоре прибыл посол в Москву. На дальнее путешествие в неведомое Серединное царство потратил три года. От дорожных мучений, неудач и доносов голова посла побелела, он сгорбился, похудел.
Подозрительно встретил царский двор посла. Спафарий не узнал Москву, горько досадовал на свою судьбу. Царь Алексей Михайлович умер. Боярина Матвеева - помощника и любимца царя - придворные завистники очернили, опозорили. Слепые поборники старины кричали и поносили боярина Матвеева: он-де противник заветов наших отцов и праотцев, учредитель бесовского позорища - комедийной хоромины, он, подстрекатель лукавый и злонравный, наушничал царю на бояр достойных и тем обрушивал на них гнев царя, несчастья и беды. Боярина Матвеева, покровителя и поощрителя всех дел Спафария, царь Федор выгнал с позором. Боярин томился в ссылке в Пустозерском остроге на берегу Ледовитого океана. Другие приближенные царя и боярина Матвеева тоже очутились в опале: кто гнил в тюрьме, кто в монастырской келье, кто сложил голову на плахе.