Эти слова примечательны со многих точек зрения. Они говорят и о внезапном пробуждении страстного любопытства, которому суждено было стать спутником Эйнштейна на всю жизнь. А может быть, и о внезапной кристаллизации чего-то врожденного, уже длительное время формировавшегося в нем. Зная, чего достиг Эйнштейн в своей жизни, мы воспринимаем эти слова из его автобиографии как доказательство того, что он нашел свое métier[7] в раннем возрасте. И все-таки нечто странное слышится в его словах — недаром на них задерживается наше внимание. Прочтем их снова: «Я помню еще и сей час — или мне кажется, будто помню, — что этот случай произвел на меня глубокое и длительное впечатление». Разве не звучат они несколько нелогично? Если этот случай действительно произвел на Эйнштейна «глубокое и длительное впечатление» у него не должно было бы возникнуть никаких сомнений. К чему же тогда это осторожное «или мне кажется, будто помню»?
Не поймали ли мы великого Эйнштейна на противоречии самому себе? С поверхностной точки зрения — да, а если копнуть глубже, то нет. Эйнштейн часто рассказывал об этом. Он знал, что человеческая память несовершенна и что частое повторение одного и того же способно привести к преувеличениям, которым начинает верить сам рассказчик. Эйнштейн был убежден, что компас произвел на него неизгладимое впечатление. И все же это воздействие могло оказаться не столь огромным, как ему самому представлялось. Заметьте сколь простодушно выражает Эйнштейн мысль, утвердившуюся в его сознании. Это не преднамеренная оговорка. Разрывая логику повествования, она внезапно возникает как бы из глубин подсознания и вскрывает инстинктивное стремление Эйнштейна к истине. Более того, парадоксальностью этой оговорки Эйнштейн подчеркивает правдивость своего высказывания.
Что можно сказать о его автобиографии? Мы уже дважды обращались к ней. Она — истинный клад. И это действительно так, хотя мы вправе были бы ожидать от автобиографии чего- то иного. Отношение Эйнштейна к биографиям было вполне определенным. Один известный поэт написал биографию выдающегося ученого XIX в. и попросил Эйнштейна написать предисловие. В ответ Эйнштейн писал в 1942 г.:
«По-моему, существует лишь один способ представить великого ученого широкой публике: обсудить и разъяснить общепонятным языком и те задачи, которые он решал всю жизнь, и сами решения. И это под силу только тому, кто глубоко владеет материалом… Внешняя сторона жизни и взаимоотношения людей имеют в общем-то второстепенное значение. Конечно, в такой книге следует уделить внимание и личной жизни ученого; но это не должно быть основным, особенно, если его научные достижения не отражены ни в какой другой работе, В противном случае получится нечто банальное: не глубокое проникновение в суть, а чисто эмоциональное любование героем. На собственном опыте я убедился, сколь отвратительно и нелепо, когда серьезный человек, поглощенный важными делами, восхваляется невеждами.
В любом случае не могу открыто поддержать подобное начинание, считая его не вполне достойным. Мои слова звучат резковато; я даже опасаюсь, что вы воспримете их как ничем не оправданную недоброжелательность. Но я таков и не могу быть другим».
В очень редких случаях Эйнштейн одобрял посвященные ему биографии. В предисловии к биографии, автором которой был его зять Рудольф Кайзер[8], он, в частности, писал:
«Я обнаружил, что факты в этой книге изложены с должной точностью, а характеристика в целом настолько положительна, насколько она может относиться к человеку, который прилагает столь большие усилия, чтобы изменить себя, и которому это до такой степени не удается.
Но что, по всей видимости, опущено, так это то иррациональное, противоречивое, нелепое и, в общем, даже нездоровое, что неисчерпаемо изобретательная природа вложила в одного индивида, сделав это, скорее, ради собственного развлечения. Но выделить подобные вещи можно только в горниле своего разума».
Итак, нам следует с большим вниманием отнестись к автобиографии Эйнштейна. Правда, едва ли ее можно назвать автобиографией в привычном понимании этого слова.
Если даже ответ поэту, работающему над биографией жившего в XIX в. ученого, мог показаться резковатым, то эго ничто по сравнению с теми требованиями, которые Эйнштейн предъявлял к самому себе. Появлением автобиографии Эйнштейна мы обязаны настойчивости и особому дару убеждения, присущими профессору философии Полю Артуру Шилппу. Шилпп редактировал серию книг о крупнейших философах современности, таких, как Дьюи, Сантаяна, Уайтхед или Рассел. Отчетливо понимая, что Эйнштейн мог бы с полным правом значиться среди ведущих философов, Шилпп задался целью дополнить серию его биографией. Каждая книга этой серии посвящалась одному человеку. В ней содержались автобиография ученого, написанная специально для этого издания, а также серия очерков с оценкой его работ и критическими замечаниями. В заключение сам ученый отвечал на все замечания — таким образом он получал возможность исправить ошибочные толкования своей теории и пояснить то, что было неясным.