Через три дня Эйнштейн написал бельгийской королеве-матери. Может быть, об урановых рудниках? Нет. На этот раз Эйнштейн говорил о своей ностальгии по Европе, о том, как приятно проводит лето, занимаясь плаванием на яхте и камерной музыкой, и о преимуществах, которые таит в себе одиночество.
В 1935 г. все члены семьи Эйнштейна ненадолго отправились на Бермуды, чтобы затем вернуться в Соединенные Штаты уже с постоянными визами. 22 июня 1940 г., по прошествии обязательного пятилетнего срока, Эйнштейн, его дочь Марго и секретарь прошли необходимую проверку для получения американского гражданства. 1 октября они были приведены к присяге как граждане США. «Битва за Англию» — в самом разгаре. Судьба всей цивилизации поставлена на карту. Обстановка во всем мире омрачилась. Спустя несколько месяцев, под натиском нацистских армий пала Франция — это произошло в тот самый день, когда семья Эйнштейна проходила проверку для получения американского гражданства. Ровно через год, день в день, немцы напали на Россию, и, казалось, нацизм близок к полной победе. Но, как мы знаем, ход войны уже был изменен. Поэтому будет уместным рассказать здесь об ошибочной и малоизвестной теории, которую Эйнштейн выдвинул тремя годами позднее.
Война в Европе к тому времени уже близилась к концу. 6 июня 1944 г. — на востоке в это время наступали русские — американцы, англичане и канадцы осуществили грандиозную десантную операцию и форсировали Ла-Манш, создав береговой плацдарм в Нормандии. Гитлер с его мечтой о покорении мира был обречен на гибель. К ноябрю армия Германии уже была в тяжелом положении и отступала на обоих фронтах. 16 декабря 1944 г. немцы развернули внезапное наступление в Бельгии и едва не прорвали оборону союзников; это наступление получило название «Битва за Бульж»[44]. Узнав о наступлении немцев, Эйнштейн не на шутку встревожился. Он рассуждал примерно так. Все говорит за то, что нацистская Германия уже проиграла войну. Почему же тогда немцы, идя на большие потери, предпринимают контрнаступление, которое в результате не может им ничего дать? Очевидно, у них есть на то веские причины. Эйнштейн предположил, что им удалось создать бомбу, которую он назвал «радиоактивной», так что ценой многих человеческих жизней они хотели выиграть время, необходимое для подготовки к применению бомбы. Не мог он знать, что никакой бомбы у немцев не было и что немецкие армии пошли в наступление по личному приказу Гитлера — это была его последняя отчаянная авантюра.
После того как захлебнулось это контрнаступление и закончились неудачей попытки нацистов использовать ядерные взрывчатые вещества, Эйнштейн мог без труда заключить, что фашистам все-таки не удалось создать действующую атомную бомбу. Но сохранялась угроза американской бомбы, и взрыв над Хиросимой подтвердил его самые худшие опасения. Ужас перед этой бомбой, в чьих бы руках она ни оказалась — будь то оголтелые диктаторы или рафинированные демократы, — тяжелым грузом лежал на его совести. И не потому, что он в тревоге за судьбы мира написал письмо Рузвельту в 1939 г., опасаясь, что нацистам удастся первым создать новое оружие и поставить мир на колени; не потому, что, ничего не подозревая, он в 1907 г. выдвинул формулу Е=тс2. Нет, не по этим причинам, а как человек, занимающий единственное в своем роде общественное положение, он ощущал глубочайшую моральную ответственность и считал своим долгом использовать до конца все свое влияние, чтобы уберечь человечество от ужасов, которые, несмотря на трагедию Хиросимы и Нагасаки, оно еще не сознавало.
Когда бы ни представлялся случай — а их было немало, поскольку ему часто доводилось выступать перед общественностью, — он всегда предупреждал об опасности, которую несла миру атомная бомба, и горячо призывал к созданию Всемирного правительства. Когда в 1946 г. ведущие ученые объединили свои усилия, сформировав Чрезвычайный комитет ученых-атомников, они обратились к Эйнштейну — да, именно к Эйнштейну, чьи взгляды на квантовую механику они отвергали и чьи поиски единой теории поля игнорировали, — именно к нему, самому знаменитому из всех них обратились ученые с просьбой стать председателем этого комитета. И Эйнштейн, не колеблясь ни минуты, принял это предложение. Ведь для того, чтобы выполнить свою задачу, Комитет должен был завладеть самым пристальным вниманием и общественности, и влиятельных политических деятелей. Нужны были и деньги, чтобы выполнить колоссальную по своим масштабам задачу — донести до сознания людей элементарные вещи: например, что Америка не обладает вечной монополией на «секрет» производства атомной бомбы, что другие государства неизбежно сами раскроют этот секрет и что политическая структура всего мира устарела.