IX. 1211–1212: Завоевание Юга
И взяли мы в то время все города его; не было города, которого мы не взяли.
Симон был серьезным, интроспективным человеком. Гнетущее одиночество двух лет, проведенных им в Лангедоке, проявилось в требовательности и нетерпимости как к друзьям, так и к врагам. По отношению к своим подчиненным он был скрупулезно корректен. Он оставался с ними, когда они были в опасности, регулярно советовался с ними и прислушивался к их советам. Но сам он оставался отстраненным и неразговорчивым. Командуя чередой армий со сроком службы в сорок дней, он стал равнодушен к отдельным людям. У него было мало близких друзей. Роберт де Мовуазен, выполнявший от его имени сложные миссии в Риме и Париже, был его ближайшим политическим советником. Но Роберт часто уезжал по служебным делам, да и здоровье его часто подводило. Симон все больше полагался на других, часто на священников, таких как Ги, епископ Каркассона, который, будучи аббатом Во-де-Серне близ Монфор-л'Амори, убедил его присоединиться к первой экспедиции 1209 года. Он также в значительной степени полагался на членов своей семьи. На Рождество 1211 года к Симону находившемуся в Кастре неожиданно приехал его брат Ги, человек, разделявший его неугомонные амбиции, но лишенный его серьезности, и хуже Симона понимавший всю сложность политической ситуации в Лангедоке. Ранее Ги сопровождал брата в Четвертом крестовом походе и разделял его отвращение к решению крестоносцев атаковать город Зару. Они оба вернулись в Италию и оттуда добрались до Сирии, но Ги остался там и осуществил мечту многих безземельных младших сыновей баронов, женившись на даме более высокого положения, чем его собственное, Элоизе де Ибелин. Элоиза принадлежала к королевской семье Иерусалимского королевства, но это королевство в 1211 году было не более чем названием. Ги, несомненно, считал, что в Лангедоке его перспективы будут более радужными, хотя в этом он жестоко обманулся. Но Симон был рад его приезду, особенно потому, что несколько городов уже сдались Ги, во время его пути от побережья.
После Рождества 1211 года Симон попытался восстановить свое положение в западном Альбижуа, между реками Тарн и Аверон. Граф Тулузы провел всю осень в этом регионе и отвоевал все крепости, кроме Брюникеля, который его брат Бодуэн все еще удерживал для крестоносцев. Эта кампания для Симона оказалась крайне неудачной. Армия Раймунда, не вступая в сражения, следовала за ним повсюду, уничтожая отставших и фуражиров. Главной же проблемой стали коммуникации. В регионе с крутыми речными ущельями южане контролировали каждую переправу через Тарн к западу от Альби. В лагере крестоносцев стала ощущаться нехватка продовольствия. В середине зимы поля были пустыми, в то время как амбары в обнесенных стенами городах были заполнены урожаем осенней жатвы. Месяц был потрачен на бесплодную осаду Сен-Марселя, важного убежища катаров к северу от реки Тарн. К Пасхе 1212 года Симон не добился ничего, кроме захвата двух незначительных замков.
Теперь судьба крестового похода зависела от красноречия горстки проповедников, которые в то время завершали зимнее турне по северным провинциям Франции. Но в Испании случилось непредвиденное несчастье, которое должно было поставить под угрозу все их усилия. Летом 1211 года визирь Альмохадов ан-Насир вторгся в Кастилию с огромной армией из северной Африки; в сентябре, после двухмесячной осады, пала крепость Сальватьерра, открыв мусульманам доступ на север Испании. Накал эмоций по этому поводу во Франции был высок, поскольку крепость Сальватьерра принадлежала военно-монашескому ордену Калатрава, имевшему тесные связи с цистерцианцами. В январе 1212 года был провозглашен Кастильский крестовый поход. Арно-Амори, который к тому времени был избран архиепископом Нарбона, взялся провести французских добровольцев через Пиренеи. Кастильский король Альфонсо VIII послал своего личного врача для вербовки крестоносцев среди знати западной Франции, а архиепископ Толедо, находясь при французском дворе, активно проповедовал священную войну. Несмотря на безразличие Филиппа Августа к судьбе Испании, многие из его подданных приняли крест и собирались в поход против мавров. Лангедок, правда, был ближе и менее опасен, а его климат более умеренный. Но Испания, по слухам, была сказочно богата, о чем знал любой рыцарь, слышавший Песнь о Роланде, и Альфонсо VIII открыто заявил о перспективе богатой добычи для тех, кто примет участие в походе. Это неожиданное предприятие вряд ли могло быть желанным для Симона. Тем не менее, его главный военный инженер, архидиакон Парижа, в октябре отправился на север, чтобы посвятить себя более духовному делу — проповеди крестового похода в Лангедоке. Там уже находился епископ Каркассона, а ряд северных церковников также вызвались помочь, в том числе Жак де Витри, каноник-августинец из епархии Льежа, чье использование шуток и забавных историй, риторическим приемам, которым еще не научился Святой Доминик, стало революцией в искусстве проповеди. Со временем эти истории были составлены в специальные сборники, которыми другие проповедники активно пользовались. Но в 1211 году они были еще свежи и увлекательны, а также весьма убедительны, поскольку многие из тех, кто их слушал, впоследствии оказались в Лангедоке[18].
18