Собравшиеся в Лаворе епископы нервно составляли письмо-самооправдание к Папе. Легаты знали, что Педро был в большом фаворе в Латеране, и не забыли, как Иннокентий унизил их в 1210 году. Они хвалили достижения крестового похода, но подчеркивали, как много еще предстоит сделать. Они громогласно осуждали неверность жителей Тулузы. Они добавили новые обвинения к и без того грозному каталогу грехов Раймунда, и даже утверждали, что он был в союзе с императором Оттоном и марокканским халифом из династии Альмохадов. Они умоляли Папу не поддаваться на умозрительные доводы и не отбрасывать победы крестоносцев, "достигнутые пролитием столько христианской крови". Отдельные епископы добавили свои собственные призывы. Архиепископ Арля и его суффраганы сравнили Тулузу с Содомом и Гоморрой. Епископ Безье связывал молодого Раймунда со всеми грехами его отца. Все эти письма, были переданы легату Федисию, архидиакону Парижа и еще трем людям, чтобы те отвезли их в Рим. Перед отъездом к легатам обратились два эмиссара Раймунда VI с новым предложением о покорности. Но они не были готовы идти на уступки ответив, что у графа уже было достаточно возможностей оправдать свое поведение и он может изложить свои доводы Папе. В середине февраля Федисий и его спутники отправились в Рим.
Однако события уже обогнали медленный механизм средневековой дипломатии. Послы Педро II добрались до Рима первыми и уже добились аудиенции у Папы, пока епископы собирались в Лаворе. Оба посла были опытными и убедительными дипломатами. Они объяснили Папе военную ситуацию и указали, что ересь уже давно перестала быть главной целью крестового похода. Вместо этого священная война превратилась в инструмент амбиций и жадности Симона. Раймунду Тулузскому было отказано в отпущении грехов за скандальное нарушение церковного закона только для того, чтобы оправдать вторжение в его владения. Беарн, Комменж и Фуа, последние завоевания Симона, были верными католической Церкви территориями: разве Симон сам не признавал этого, когда принимал оммаж от их баронов, "если только этим актом он не намеревался сделать себя защитником еретиков"? Послы настаивали на том, что духовные цели крестового похода были достигнуты и ересь искоренена. Любые дальнейшие военные действия могут быть направлены только против добрых католиков и в ущерб другим крестовым походам в Испании и Святой земле. Иннокентий был убежден. "Вам, архиепископ, — писал он Арно-Амори, — следовало бы довольствоваться уничтожением еретиков, вместо этого вы лишили верных католиков их земель и… бессовестно узурпировали владения графа Тулузского". С "нашим избранным сыном", Симоном де Монфором, он был не менее жесток. "Король Арагона сообщил нам, что Вы обратили крестовый поход против верующих, проливая кровь невинных людей… и присваивая земли его вассалов, пока он сражался с неверными". Поскольку Педро II был намерен продолжать войну с маврами, Симон должен был воздержаться от нападений на его владения в будущем и вернуть все, что уже было завоевано в Беарне, Комменже и Фуа. Что касается графа Тулузы, то легаты должны были выяснить мнение епископов и баронов Лангедока и отправить их показания в Рим для личного рассмотрения Папой. Между тем, для христианского рыцарства существовали более неотложные задачи, чем покорение Лангедока, поэтому крестовый поход был приостановлен.
Это заявление Папы было с ликованием встречено при арагонском дворе. Епископ Барселоны был немедленно отправлен в Париж, чтобы передать эту новость французскому двору, где, как надеялись, буллы Иннокентия окажут отрезвляющее воздействие на проповедников крестового похода. Париж все еще оставался в неведении относительно решения Папы. Епископы Тулузы и Каркассона всю зиму активно выступали на стороне Симона. Несмотря на неприкрытую неприязнь французского короля к крестовым походам, они убедили его старшего сына Людовика, которому было двадцать пять лет, возглавить экспедицию на Юг. Благосклонность наследника престола стоила для честолюбивого рыцарства больше, чем благосклонность стареющего скупого короля, и Людовик почти сразу же нашел армию добровольцев. 3 марта 1213 года два южных епископа присутствовали на заседании королевского Совета в столице, на котором отправление экспедиции было назначено на 21 апреля. Эйфория французского двора была прервана прибытием епископа Барселоны и его сопровождающих. Но епископ оказался не таким успешным, как надеялся король Педро. К сожалению, к моменту отъезда из Испании у епископа не было на руках аутентичного текста папских булл, поэтому ему пришлось довольствоваться письмами различных каталонских епископов, ручавшихся за их существование. Они были распространены при дворе, но не обладали впечатляющей силой оригиналов. Неожиданно политическая ситуация резко изменилась и Раймунд в 1213 году был спасен, как и в 1207 году, английским королем Иоанном. В марте Филипп Август неожиданно решил воспользоваться трудностями Иоанна внутри страны и вторгнуться в Англию. Он предложил своему сыну Людовику возглавить вторжение и стать королем Англии. Поэтому сбор, запланированный на 21 апреля, был перенесен в Руан, и армия для похода в Лангедок перенаправлена в порты Ла-Манша. Небольшой отряд крестоносцев был собран епископами Орлеана и Осера, но надежда на то, что за ними последуют другие, была разрушена неожиданными успехами короля Иоанна и его союзника графа Фландрского. В мае французам не удалось взять Гент, а их флот был сожжен англичанами при Дамме. Филипп издал ордонанс с требованием, чтобы никто из его вассалов и не думал идти в Лангедок. Вскоре после этого из Рима прибыл кардинал-англичанин Роберт Керзон, чтобы проповедовать новый крестовый поход в Святую землю. Проповедники альбигойского крестового похода получили указание посвятить свои таланты освобождению Иерусалима. Еретики Юга на какое-то время были забыты.