Вокруг покойницы начали собираться люди, ночь снова наполнилась звуками: рыданиями, быстрой и торопливой речью на непонятном языке, в которой явственно слышались отчаяние и страх, истерическими вскриками и горестным шепотом. Ньют, не обращая внимания на голосящих женщин и сумрачно-молчаливых мужчин, нервно прохаживался взад-вперед, скрестив руки на груди. В голове у него мелькнула смутная догадка, которую он пока не решался ясно сформулировать.
— Что ты собираешься делать? — Лита подошла со спины и, обхватив руками за плечи, остановила его.
Ньют бросил короткий взгляд на ее перепуганное лицо, на котором мерцали огромные темные глаза. Лита слишком хорошо его знала, чтобы не понимать: он не сможет не помочь попавшим в беду. Особенно когда виновник беды — редкостная, нет, редчайшая тварь.
— Я хочу посмотреть на него, — Ньют нервно пригладил волосы, переступил с ноги на ногу. — Никогда раньше не видел обскуров. Кроме того, у меня есть кое-какие догадки… Так, не догадки даже. Интуиция. Я пойду туда, — он махнул рукой в сторону той хижины, в которой скрылся обскур.
— Я с тобой.
— Нет, — его голос прозвучал решительно, их взгляды встретились. — Я пойду один, а ты жди здесь — это может быть опасно.
— Так тем более! Я тебя прикрою…
— Лита, — снова прервал ее Ньют и на этот раз гораздо тверже. — Оставайся здесь.
И, отвернувшись, он поспешил по следу обскура прямо в маленький дом из сырцового кирпича, чтобы найти там ту, кому даже не удивился: Бейду. Она сидела, забившись в угол и обхватив колени тонкими белыми ручками, дрожала, как осиновый лист, а глаза ее, похожие на большие серые стеклышки, блестели в лунном свете, мокрые от слез.
*
Ньют нервничал. Он понимал: возможно, после того, что сделает, ему придется стереть память всей деревне — каков бы ни был исход предприятия. А он очень надеялся и даже почти верил, что все получится. И Лита верила, хотя и не понимала, зачем все это нужно.
— Ты уверен, что это правильное решение? Что ты ей не навредишь? — она сидела на циновке, скрестив ноги и рассеянно накручивая на палец темный локон.
Ньют пристально взглянул на нее. Он не любил смотреть людям в глаза, и сам не знал, почему, но взгляда Литы не боялся. Она всегда глядела открыто и честно, как дикий зверь — у нее за пазухой ни одного камня, ни одной лживой мысли — так, во всяком случае, Ньют считал, и мысль эта его утешала. Людям доверять сложно, но с кем-то же нужно делиться своим сердцем. С кем-то, кто умеет слушать и слышать.
— Я постараюсь не навредить Бейде, — медленно проговорил Ньют и с облегчением увидел, как складка меж ее бровей разгладилась. — Моя цель — помочь. Если я не попытаюсь, она все равно умрет. В любом случае.
Лита снова нахмурилась и отвела взгляд, уставившись на стену, подсвеченную веселыми и беззаботными солнечными зайчиками. Ньют сидел, прислонившись к прохладной стене, от которой пахло глиной, и думал, думал, думал. И тоже следил за солнечными зайчиками, которые, просочившись через москитную сетку, медленно танцевали свой яркий танец, обещая зрителям хорошее настроение и светлое будущее. Да вот только на душе у Ньюта было темно и безрадостно.
— Когда ты собираешься приступать?
— Сегодня. Не вижу смысла тянуть. А следы громамонта мы можем поискать и в другом месте.
Лита насторожилась.
— Нам придется сразу уйти?
Ньют помедлил с ответом, но все-таки встретил снова ее тяжелый взгляд.
— Да, придется. В любом случае.
*
— Салям алейкум, почтенный Абдулла, — Ньют стоял перед видавшим виды смуглым стариком, чья кожа напоминала почерневшую корку апельсина.
— Ваалейкум, — сухо ответил тот и подозрительно уставился на гостя. — Чего тебе надо, ибни?
Ньют подождал, пока старик кивнет, позволяя присесть рядом с ним на гладко обструганный ствол акации, покрытый старым выцветшим ковром с простым геометрическим узором. Опустившись, он прислонился к прохладной стене хижины, насладился несколько секунд прохладой тени, а затем наконец повернулся к Абдулле — тот смотрел прямо перед собой с таким видом, словно его ничего кроме дома напротив не интересовало.
— Мне жаль вашу невестку, — Ньют успел выспросить у местных, кому и кем приходилась женщина, погибшая той ужасной ночью, и теперь на корявом арабском пытался выразить сочувствие.
Но старик, похоже, не очень-то и нуждался в соболезнованиях чужака. Морщинистый и угрюмый, он равнодушно шевелил запавшими, потерявшими первозданную форму губами, из-за которых изредка выглядывали пожелтевшие зубы.
— Это все Бейда, — коротко бросил он.
Ньют помолчал.
— Хотите, я посмотрю, что можно сделать с Бейдой?
— Ты врач?
— Не совсем… Но я, возможно, знаю один способ.
Старик покосился на него с сомнением. Ньют вздохнул, едва сдерживая нетерпение.
— Скажите, почтенный Абдулла, она ведь не вашего племени, так?
— Нет.
— А как она к вам попала?
— Мы купили ее у племени черных нуба. Они таких, как она, не жалуют. Часто убивают. Я проезжал мимо караваном и решил спасти. Купил Бейду у ее собственной матери и принес в свой дом несчастье, — старик запнулся на секунду, а затем сплюнул себе под ноги. — Наверное, не зря они белых не любят. Белые приносят горе, — и Абдулла снова окинул Ньюта неприязненным взглядом.
— И все-таки, я могу попробовать помочь.
— Иншалла, ибни. Попробуй, раз уж тебе так хочется, — старик снова уставился невидящим взглядом в противоположный дом. — Она внутри.
— А где ваш сын?
— Он не там, не беспокойся.
Когда Ньют зашел в их жилище, то сразу увидел Бейду — она сидела на циновке, поджав ноги к груди и обхватив колени руками. Ее лицо не отражало ни одной эмоции, пускай даже самой слабой — и Ньюту стало не по себе от того, насколько явственно походила Бейда на мертвеца. Широко распахнутые глаза, приоткрытый рот, взгляд в никуда.
Ньют сделал несколько осторожных шагов и присел перед девочкой, которая даже не отреагировала на его появление. Некоторое время он внимательно изучал ее, а затем, словно по наитию, в полной тишине достал волшебную палочку. Последний жест тут же привлек внимание Бейды, и выражение ее необычного лица наконец стало осмысленным. Она чувствовала магию, несомненно — и Ньют это знал. Знал он также и то, что любое его заклинание, даже самое безобидное, может спровоцировать такой всплеск мощной энергии, что мало не покажется. Но ведь ему это и нужно было, не так ли?
Подумав немного, Ньют бросил взгляд на лежавшую рядом грубой работы куклу, сплетенную из веточек, и взмахнул палочкой:
— Вингардиум Левиоса!
Кукла взлетела в воздух и зависла в нескольких футах над полом. Но во взгляде Бейды не читалось детского восторга перед чудом — вместо этого ее бросило в дрожь; обхватив себя руками, она впилась затравленным взглядом в игрушку. В глазах у Ньюта защипало. Он моргнул несколько раз и медленно опустил руку. Кукла упала на пол.