— Неправда! — злится тихая деревенька Локсли, вблизи Шеффилда. — По моим улицам он бегал ребенком.
А есть еще одно место на земле Йоркшира у самого моря, которое почему-то не участвует в спорах, но единственное — носит имя легендарного героя: залив Робин Гуда.
Рыбацкая деревенька над заливом называется тоже Заливом Робин Гуда. Узкие ее средневековые хижины так тесно прижаты друг к другу, что двое не могут разминуться на улице деревеньки. Издавна здесь жили рыбаки. Живучи теперь. В холодные и ветреные дни идет дым из труб, люди ведут почти ту же первобытную жизнь, какая была у них во времена Робина. Это какая-то необычайная резервация, окруженная современными поселками-курортами восточного побережья острова. Туристы совершенно замучили жителей: каждому хочется пройти по улочке, на которой нельзя разминуться. А при чем же здесь Робин Гуд?
А туризм? Какой турист не захочет свернуть в сторону поселка с таким названием?
И работает имя на новые времена, совсем уж вопреки принципам того, кому оно принадлежало, принадлежит и будет принадлежать, пока жив народ Англии.
Путь из Витби в долину Пикеринга
Это Йоркшир — один из самых плодородных углов главного острова Британии.
— Ах ты, йоркширская свинья! — помню, говаривала мне в детстве тетя Таня Егорова, мамина подруга, жившая в нашей семье в годы войны, сердясь на мой неуемный аппетит, с которым трудно было сладить в голодное время.
— Ах ты, порося йоркширская! — сердилась она на меня, увидев беспорядок в комнате. Потом как будто забыла я это прозвище. А вынырнуло оно, когда сына своего я воспитывать принялась.
— Поросенок ты йоркширский! — само собой естественно выскочило у меня впервые, когда я рассердилась на него.
И вот сижу в автомобиле с этим самым «йоркширским поросенком» рядом, и не кто иной, как он, требует показать ему знаменитых свиней Йоркшира, своих, как он говорит, родственников. А свиней-то и не видно. Овец много на невысоких холмах и плоскогорьях, часто можно видеть стреноженных лошадей, а то стадо коров преимущественно бело-черной окраски. Свиней не видно.
— О да, конечно, свиноводство развито у нас, — сказал мне еще в Лондоне Антони, йоркширец по рождению, — это понятно, у нас края сельскохозяйственные, но каких-то особых свиней, по-моему, нет. Никогда не слышал о них.
Только что отъехали мы от Витби, рыбацкого городка на северо-восточном побережье Англии. Запечатлелись в памяти руины аббатства Витби — три огромных каменных, связанных воедино арки алтаря, на утесе над морем. И вот уже совсем другой пейзаж — уходящая ввысь дорога между зеленых голых холмов. Даже странно видеть на этом густонаселенном куске земли такую зеленую пустыню. Но вот поворот — и все меняется. Я, вообще, заметила, что очень крутые повороты дорог всегда знаменуют собой перемену пейзажа. Поворот — и впереди темно-красные холмы. Это знаменитые «йоркширмуурс». Вересковые горы.
Все выше поднимаемся. Дорога петляет. Горы безлесы, время года осеннее, вереск гол, но он повсюду, и его темные ветви рисуют причудливые узоры на красновато-бурой земле. Пусто. Ощущение марсианского пейзажа. Оглядываюсь — позади исчезла зеленая пустыня, пропало аббатство Витби, есть только этот ни на что не похожий йоркширский Марс. И — ах! Впереди, далеко, завершая впечатление, показываются на некотором отдалении друг от друга три гигантских шара, сверкающих алюминием даже в бессолнечный день.
— Антиракетная станция. Радары, — отрывисто бросает мой сын.
Минут пятнадцать продолжается путешествие по Марсу. Но вот шары позади, и дорога чуть заметно наклоняется.
Внизу зеленеют поля, видны строения. Там — долина Пикеринга, живописнейшее место Йоркшира.
А здесь вереск потрескивает от сильных порывов ветра.
И здесь, в границах марсианского пейзажа, где не встретили мы ни одного живого существа, на повороте является нам серокаменный дом, сложенный грубо, по-горному. В окнах дома цветы. У входа скамья. Над дверью большой щит, типичный щит паба.
А на том щите желтовато-розовое, оплывшее, теплое, домашнее изображено знакомейшее животное. И надпись — название паба:
«Йоркширский поросенок».
— Вот где довелось встретиться с братцем! — острят за моей спиной его четырнадцатилетний родственник.
Куда вели следы Ван Гога
Улица Хэкфорд в южной части Лондона. Длинные ряды монотонных строений. Ни деревца. Но вот на бледно-голубом цоколе круглый темно-голубой знак: «Винсент Ван Гог, художник, жил в этом доме в 1872–1873 годах».