Лайан, оттолкнув её, прошёл дальше и наклонился. Стрела попала Майне в шею. На её пепельных волосах было удивительно мало крови. Он повернул её на бок и увидел серые глаза, которые так любил всю свою жизнь. Они были широко раскрыты в мгновенной агонии.
Андиа мягко опустила руку на плечо Лайана. Он повернул голову и взглянул в её бледное лицо: на её обычно ледяных глазах были слёзы.
— Мы все её любили, Лайан, — сказала она хрипло. — Мы все её любили.
* * *
— Ладно, — сказала Рин, — теперь у нас, по крайней мере, есть нормальное оружие.
Она смахнула с лица какое-то любопытное насекомое.
— И немного нормального вина, — согласилась Марья, похлопывая полупустую глиняную посудину.
Все, за исключением Лайана, сидели, лежали или полулежали на поляне приблизительно в двух километрах от места их первого побоища. Тот Кто Ведёт был безжалостно накачан крепким красным вином, которое они нашли в телеге эллонов, и храпел в роще неподалёку. Над ним, на ветвях деревьев, пели и щебетали птицы.
Все очень устали. Сокрытие следов побоища было тяжёлым и подчас чрезвычайно неприятным делом. Рин и Марья с воодушевлением взяли на себя задачу снимать с трупов солдат непорванные и незапачканные части формы, а затем складывать остальную одежду под грудой камней у ручья. Брюс, преодолевая отвращение и в то же время стремясь не отстать от женщин, помогал им прятать трупы в кустах, где бесцеремонно сваливал их на забаву тучам мух. Фил и Джон, поймав и усмирив вороного коня офицера, взяли кожаное ведро, найденное ими в телеге, и смыли с дороги большую часть крови. Оставшиеся же утешали Того Кто Ведёт, который рыл могилу для своей матери и Ванд.
Лайан заплакал, когда Дейв стал засыпать землёй то, что когда-то было Майной. Редин обнял его, как брата, и увёл в сторону.
По настоянию Рин они как можно быстрее пересекли ручей и открытую местность за ним, чтобы укрыться в небольшой роще.
— Нам придётся преодолеть изрядное расстояние в следующий период бодрствования, — говорила Рин, — и мы можем надеяться только на то, что в ближайшее время по этой дороге не пройдёт другая банда проклятых эллонов. Если нам совсем повезёт, то до этого пойдёт дождь и смоет все следы крови.
Она зажмурилась, посмотрев на небо, и на её лице появилось сомнение.
— Лайана с трудом можно будет заставить передвигаться быстро, — с грустью заметил Редин. Он, по-видимому, был всё ещё сильно опечален несчастьем, постигшем друга. — Он сейчас плохой наездник.
— А ты мог бы и понести его, — сказала Синед, от удивления подняв брови.
Кое-кто смущённо переглянулся, но, к всеобщему удивлению, Редин, широко улыбнувшись и хлопая ладонью по земле, сказал:
— Клянусь моей правой рукой, ты просто наглая маленькая шлюха!
— Шлюха? Но, сэр, ведь я девственница. Это клевета! Можешь поговорить с теми, кто пытался покушаться на мою девственность.
Она захлопала ресницами.
— Имейте уважение перед мёртвыми, — зло прошипел Джон.
— Разве ты не видишь? — сказал Редин, поворачиваясь к пожилому собеседнику. — Именно это, по словам Синед, мы и не должны делать. Они умерли — их нет. Мы уже ничем им не поможем. Всякий раз, теряя своих товарищей, мы не можем сидеть на месте и утираться, как будто мы в туалете. Иначе Дом Эллона быстренько расправится с нами. Как ты думаешь, Майна и Ванд сочли бы это за знак уважения? Нет. Они бы подумали, что отдали свои жизни ради компании каких-то мягкотелых придурков.
— Если понадобится, я могу быть очень мягкотелой, — заявила Синед, ложась на траву.
Кое-кто рассмеялся.
— Я запомню это, — сказал Редин. — Думаю, многие из нас могут.
— Я не могу, — сказала Ланьор, догадавшись наконец, о чём идёт речь.
— Нет, — более серьёзно сказал Редин, — Синед права: мы должны почитать наших мёртвых не слезами, а легендами. Эти легенды напоминали бы о том, какими прекрасными и отважными людьми они были при жизни и как нам повезло, что они жили рядом. Шутки о их просчётах и неудачах тоже важны. А Рин и Марья по-своему тоже правы. У нас появилось хорошее оружие, ещё одна лошадь и даже несколько, хоть и не новых, но всё же эллонских форм. Потом, это прекрасное вино… давайте-ка насладимся им, пока есть время. Поднимем бокалы за Майну и Ванд и потом уснём так же крепко, как Лайан.
— Не пей слишком много, Редин, — томным голосом промолвила Синед, вызвав новый приступ смеха.
Редин, наклонившись вперёд, показал пальцем на каждого из них.
— Итак, празднуйте, чёрт вас возьми. Главное, чтобы у нас было время и для развлечений!
— Могу я вам в этом помочь? — раздался звонкий голос.
Все вскочили на ноги с мечами наготове и стали вглядываться в полумрак леса, пытаясь различить хоть какое-нибудь движение.
— Вы смотрите не туда, — голос исходил из центра поляны. Там стояла маленькая девушка, ростом не более полутора метров, в серебристой курточке и бриджах, истрёпанные концы которых опускались чуть ниже колен. В руках она держала ситару из орехового дерева. У неё были мальчишеская фигура, короткие рыжие волосы и высокие скулы. Жёлто-зелёные, почти кошачьи глаза спокойно смотрели на вооружённых людей.
Рин, как всегда, пришла в себя первой.
— Кто ты? — напряжённо прошептала она. Меч в её руке не дрогнул.
— Я Элисс, — сказала девушка с лёгким поклоном. — Я занимаюсь тем, что развлекаю усталых путников, таких как вы, странствующих по просторам чудесного Альбиона.
Её улыбка была достаточно вежливой, но Рин показалось, что девушка насмехается над ними.
Джон вложил меч в ножны и сел.
— Вскоре после того, как появился Терман, к нам в Лайанхоум приходил певец, — объяснил он остальным, обращаясь к Элисс с приветственным жестом. Он немного испугался, когда она повернулась и в точности воспроизвела тот же жест — ведь до этого она стояла спиной к нему, но продолжал:
— Нам ни к чему бояться певца.
Все, кажется, поверили ему на слово, и только Рин и Марья остались настороже. Брюс вложил было свой меч в ножны, но затем опять достал его, решив поддержать женщин.
— Почему мы должны доверять тебе? — спросила Марья.
— Это ваше дело, — ответила Элисс с явным нетерпением. — Вы ничего не сможете со мной сделать, а я уже несколько раз могла бы убить вас всех, если бы захотела. Мы, певцы, обладаем огромным могуществом, хотя нам редко доводится его использовать.
Она села на корточки и стала настраивать свою ситару.
— И много вас на свете? — спросил Брюс.
— Я одна и нас много, разбросанных по миллионам миров, находящихся так далеко от Альбиона, что вы даже не можете себе этого представить.
Большинству из них в эту минуту показалось, что она лжёт о миллионах миров, существующих за пределами Альбиона, — ведь Терман говорил о том, что там есть лишь один Мир. Однако Марк, обычно мысливший не так, как остальные, серьёзно оглядел девушку: что-то в ней говорило о том, что её ложь заключается в чём-то совершенно другом.
— Ты не должна насмехаться над нами, — сказал он тихо.
Она взглянула на него, и в её глазах неожиданно появилось уважительное выражение.
— Извините. Вы правы.
— Спасибо, — он качнул головой, принимая извинение, и она ответила ему искренней улыбкой.
Рин эта беседа всё более и более раздражала: она казалась ей бессмысленной игрой слов.
— Не шути со мной, маленькая шлюха! — закричала она. — Тебя спросили, сколько вас здесь!
— Я не шлюха, Рин! — глаза Элисс блеснули. — Когда понадобится, я ею буду… Но сейчас оставим этот разговор. Отвечаю на ваш вопрос. — Она подняла глаза. — В настоящий момент во всём Альбионе сорок семь певцов — правда, у одного из них по приказу Деспота только что отрезали язык, поэтому его вряд ли можно брать в расчёт. К тому же он был плохим певцом. С другой стороны, друзья мои, я решила на этот период сна побыть певцом, причём одним из лучших певцов — как вы можете догадаться. Поэтому можно считать, что нас по-прежнему сорок семь.
— Ты уверена, что ты лучше всех? — с сарказмом спросила Марья.
— Абсолютно уверена, — с лёгкостью ответила Элисс. — Прошу вас, уберите свои железяки и садитесь. Я собираюсь спеть вам очень длинную и очень хорошую песню. Почему бы нет? Ведь я сочинила её и знаю лучше, чем кто-либо другой. Поэтому мне лучше судить, насколько она хороша.