Его правая рука гудела от усталости. Меч от частого использования стал непомерно тяжёлым.
Ещё одна крестьянская женщина с криком умерла.
Дальше, дальше сквозь барьер.
Кто-то прокрался снизу и перерезал горло коню Надара. Тот, обливая кровью нападавших, повалился вперёд.
Надар с огнём в глазах поднялся на ноги, и его меч заработал так быстро, что взгляд не успевал за ним. Вот он вонзился в пах пожилому плохо одетому крестьянину, вот разрубил ключицу рыжеволосой женщине, которую он предпочёл бы видеть среди своих жён.
«Она падает, провозглашая криком свою смерть, а я могу лишь двигаться вперёд, к тому человеку со светлыми волосами. И при этом Дом Эллона считается цивилизацией. Да, но его благословило Солнце, а эти вот — просто животные, которых мы разводим. Хотя, может, Солнце и ошибается, и тогда истекающая кровью женщина — вовсе не убитое животное…»
Ланьор умирает, и на её лицо наступает эллонский ботинок.
Снова дождь стрел. Отовсюду доносятся крики.
«Неужели нельзя из этого выбраться?»
Убить лидера — не главное, это можно сделать и позже. Вот подавить бунт…
Эту битву необходимо выиграть.
Продолжая рефлекторно рубить крестьян, Надар оглянулся, чтобы узнать, сколько из его офицеров осталось в живых.
«Гарндон никогда бы не одобрил этого, но есть шанс, что…»
* * *
Сны становились всё более и более кошмарными…
Глазами Лайана Джоли видит океан страданий.
Нет, не боль умирающих от ударов его топора, рассекающего вены и артерии так, что белая шея Анана становится кроваво-красной, а боль самого Лайана. Сын Термана хотел уничтожить Дом Эллона, чтобы прекратить его тиранию над крестьянами. Теперь, видя эту бойню, он начал ценить жизни солдат. Раньше ему всё казалось очень простым: после уничтожения Эллонии крестьяне сами смогут управлять своим будущим, руководимые, если они вообще нуждались в руководстве, каким-нибудь сильным человеком. Может быть, хотя и не обязательно, самим Лайаном. Эти грандиозные мечты были необычайно далеки от грязного дела, которым он сейчас занимался: его топор перерубил шею какому-то несчастному дураку, полагавшему, очевидно, если он пойдёт в армию, то будет иметь столько женщин, сколько захочет.
Бедный дурак умер.
Слишком много дураков умерло.
С обеих сторон.
* * *
Дрёма издал во сне тонкий протяжный стон. Изо рта у него текла слюна, когда он катался по земле, хотел избавиться от кошмаров, но знал, что это невозможно…
* * *
Анан получил сильную резаную рану в грудь, и это рассердило Лайана больше, чем что-либо другое, прервав его размышления.
Эллон, чей меч поранил коня, с удивлением поглядел на место, где только что была его правая рука. Тот Кто Ведёт едва заметил, как его топор, продолжая двигаться, вскрыл грудь молодого эллонского лейтенанта, почти не встретив сопротивления от доспехов.
Солнце продолжало добродушно наблюдать за всем этим.
Лайан освободил топор и, стараясь не смотреть на лезвие, замахнулся наугад в другую сторону. С плеч скатилась чья-то голова, и он почувствовал приступ тошноты.
«Да, — подумал Лайан, — меня называют «Тот Кто Ведёт», но я не хотел приводить своих людей к этому».
Новая жертва. Затем ещё одна.
«Обратно в деревню…»
Откуда-то взявшаяся стрела воткнулась ему в ягодицу, но не вызвала ничего, кроме минутного раздражения. Он отломил древко, выступающее из его плоти, и, не обращая внимания на боль, всадил топор в смотровую щель шлема эллонского всадника, да так, что человек, не успев крикнуть, сразу упал на землю. Лайан с трудом вытащил топор из его головы, чтобы замахнуться снова.
* * *
Дрёму тошнило.
Он знал, что всё это происходило наяву.
* * *
Тот Кто Ведёт не имел понятия о том, что случилось с Сайор. Она не была хорошим воином, поэтому скорее всего уже погибла, разрезанная на части эллонским мечом, и тело её вбито в землю конскими копытами обеих армий, а лицо изувечено до неузнаваемости.
Нет. Он не хотел об этом думать.
Его плащ был липким и красным. И это раздражало его даже больше, чем необходимость убивать. Он разбил череп какого-то солдата, изогнулся, чтобы избежать удара просвистевшего мимо эллонского меча, и подумал: удалось ли Рин атаковать с тыла?
Человек в шлеме пробирался пешком к Тому Кто Ведёт со вполне очевидными намерениями.
Человек, которого они отпустили в прошлый период сна?
Лайан на секунду задумался и чуть не потерял жизнь, когда эллонский всадник с криком бросился на него из седла в попытке сломать шею. Они оба упали на землю и боролись до тех пор, пока Тому Кто Ведёт не удалось сильно ударить противника коленом в пах. Один из крестьян нагнулся и почти нежно вонзил свой кинжал эллону в горло.
Тот Кто Ведёт вновь оседлал Анана. Он не вполне понимал, как это ему удалось. Левую щеку жёг порез, но не было времени беспокоиться по этому поводу.
Он замахнулся топором.
Чья-то рука.
Она покатилась прямо к дрёме, хоть Тот Кто Ведёт и не подозревал об этом.
* * *
Дрёма проснулся, что-то крича недружелюбным небесам. Голубизна поглотила его крик, не оставив ничего. Он так устал, так устал…
* * *
И последний сон:
Марк с беспокойством оглядел поле битвы. Шум её выворачивал ему желудок наизнанку. Его конь шёл неизвестно куда. Казалось, крестьяне побеждают, но в душе он знал, что к концу периода бодрствования битва будет проиграна.
Об этом говорила Элисс.
Улыбаясь, он вынул из ножен кинжал и перерезал себе горло.
* * *
Снов больше не было.
Надар наконец-то вышел из оцепенения.
— Эллоны! — закричал он что есть мочи. — Эллоны, оттесняйте крестьян от светловолосого человека!
Несколько эллонских солдат повернулись на его крик и через минуту были мертвы.
— Рассеивайте их! — кричал Надар. — Можете даже не убивать, только оттесняйте от их лидера!
Трудно было перекричать шум битвы. Он огляделся вокруг и заметил трубу, лежащую на залитой кровью траве.
Закатившиеся глаза мёртвого трубача сверкали белками между открытых век.
Надар нагнулся за инструментом и упал на землю.
Убедив себя, что боль в плече скоро пройдёт, он выхватил трубу из руки мертвеца и с трудом поднялся на ноги.
В глазах у него потемнело, но он поднял трубу и издал хриплый, но громкий звук.
На секунду всё стихло: крестьяне и эллоны пытались понять, что происходит.
— Рассеивайте крестьян! — снова закричал Надар. — Изолируйте их друг от друга!
Больше половины эллонов погибло, но в конце периода бодрствования победа была на их стороне. Чем дальше уходили крестьяне от Того Кто Ведёт, тем меньше они помнили о том, что привело их сюда и какова была их задача. Надар наблюдал за всем этим с чувством, напоминающим грусть. В ходе битвы он понял, что у крестьян есть честь, достоинство и ещё — то, чего не хватало его солдатам: вера в своё дело.
«Как я и думал, это превратилось просто в карательную операцию». — Он глядел на то, как крестьяне бесцельно снуют взад и вперёд, удивляясь, почему его солдаты продолжают преследовать их, убивая целыми толпами. Лишь немногие поблизости от Того Кто Ведёт продолжали сражаться до конца. Их смерть была страшной.
Надар оглядел покрытое трупами поле и улыбнулся жестокой улыбкой, какой и ожидали от него солдаты.
«Зелёные глаза».
Его улыбка дрогнула,
К Надару привели Лайана, и он жестом приказал, чтобы бунтаря связали по рукам и ногам и доставили в Гиорран.
Надар подозвал молодого офицера и приказал ему собрать отряд для добивания раненых воинов — крестьян или эллонов, без разницы. Офицер отсалютовал, взял с собой нескольких крепких бойцов и отправился выполнять свою грязную работу.
«Зелёные глаза».
Эллоны не нашли женщину с зелёными глазами. Её голова оказалась под трупом, и они не заметили её среди мёртвых.
А гораздо позже, когда они уходили с поля, никто не увидел, как она последовала за ними — за золотоволосым человеком, привязанным к коню. Спина этого человека прекратилась в кровавое месиво от эллонских побоев.